«Шишкин, право, молодец, то есть пишет хорошие картины, – отмечает тем летом Крамской, – Конечно, чего у него нет, того и нет. Но он, наконец, смекнул, что значит писать».

Какие бы ни были недостатки в работах Шишкина, а за картину «Лесная глушь» ему присвоили звание профессора Академии художеств.

Осенью, ровно год спустя после его отъезда из Елабуги, пришло письмо от матери Дарьи Романовны. Она редко писала. Иван Иванович сразу подумал, не случилось ли чего…

В письме сообщалось о смерти отца. Шишкин очень переживал – он любил отца и был близок с ним.

Возможно, в память о нём, по прошлогодним елабужским этюдам, пишет он картину «Сосновый бор».

Иван Иванович сам остался доволен – такое богатство русской природы! И ни малейшей ошибки в передаче особенностей всевозможных деревьев, кустарников, мхов, папоротников и трав. Этого и добивался Шишкин.

Как в середине двадцатого века появилась документальная беллетристика, так веком раньше пейзажная картина приобретает характер документа. А медведи под соснами – то необходимое кокетство, о котором говорил когда-то Аполлон Мокрицкий. Наверное, такие незамысловатые картины и должен был сочинять здоровый молодой человек из купеческой семьи.

«Ах, какой простотой и прелестью дышит „Сосновый бор“! – восторгалась петербургская публика, – Шишкин остаётся единственным, как знаток и рисовальщик дерева вообще, и хвойного леса в особенности».

За эту картину Иван Иванович получил первую премию в тысячу рублей от Общества поощрения художников. Впрочем, шумный успех не вскружил Шишкину голову. Он знал о недостатках своих живописных произведений. Крамской, например, говорил, что «Сосновый бор», как всегда, «скорее более рисунок, чем живопись».

Лето 1873 года, которое Шишкин провёл на станции Козловка-Засека под Тулой вместе с Крамским и Савицким, выдалось дождливым и туманным. Солнечных дней было совсем мало, но Шишкин, как всегда, неустанно писал с натуры. Только болезнь может служить оправданием в отсутствии летних работ, считал он. Вообще летняя пора – наиболее разработанная и самая любимая в пейзаже у Шишкина.

Возвращаясь из летних поездок, Иван Иванович пудами привозил карандашные этюды и наброски – сотни рисунков, наблюдений за природой.

Можно сказать, что большую часть своей жизни Шишкин провёл в лесах. Вышагивал многие вёрсты в жажде подметить, открыть, зарисовать что-то новое, ранее неизвестное.

Все породы растений и деревьев во все часы суток и времена года отображены в этюдах художника. Он открывал всё новые тайны в жизни растительного мира. По картине Шишкина, как говорили его современники, опытный агроном в состоянии определить точный состав почвы, а, может, и подпочвенного слоя.

Другого такого мастера писать лес, особенно хвойный, не было ни в России, ни за границей. Он искал природу во всей её простоте, его рисунок следовал за всеми прихотями природных форм. Шишкин всматривался в природу с любовью, с сердечной заинтересованностью. И когда изображал деревья, буквально представлял биографию каждого.

Тем дождливым летом Крамской написал портрет Ивана Ивановича Шишкина. Художник стоит на опушке леса. Высокий и сильный, молодцеватый. Вся поза его говорит о том, что этак замер он не более чем на минуту. Он уже выбрал пенёк, на котором уместится, чтобы писать следующий этюд. И не терпится ему приступить к делу. А всё остальное – пустяки…

Оказалось, впрочем, что не совсем так… Осенью пришло новое скорбное известие. На сей раз из Ялты, где лечился Фёдор Васильев. Он скоропостижно скончался 22 лет от роду. Впоследствии побывав в Крыму, Шишкин поставит памятник на его могиле.