О, это старческое тщеславие, эти оковы тела!..

Архимаг Стиганбахебр, ужас степей и гроза цитаделей, в гневе сравнимый с мифическим царем драконов Рхоазедбиагойком, креатор доброго десятка истребительных заклинаний, ни одного из которых он, траченный молью маразматик, не помнит, получает «зеленую змею» в тыкву, как простой селянин, обрызгавший навозом бесценный дворянский плащ.

Измещение.

Я Биаплегдикон, и я хотел бы знать, что за бесчинство здесь творится, и почему все смотрят на происходящее, как бараны на новый плетень, и не хочу думать, что все ждут, когда я предприму свои меры, чтобы навести должный порядок в синклите.

Да ведь этот несчастный полутруп, Лиалкенкиг, ясно видит, кто угнездился во мне! И он, кажется, намерен меня убить!

Я хочу домо-о-ой!..

Измещение.

Я… я… чтоб мне до скончания веку гнить в Узунтоймалсе, если я спросонья помню, как меня зовут!

Измещение.

Попробуй поймай меня, Плешивец!

Создатель, есть ли среди этих ветхих бздунов хотя бы кто-то, сохранивший боевые навыки?! Ведь я должен положить конец этой чехарде!

Измещение.

И снова Измещение.

Сколько их там осталось, этих живых развалин?

Лиалкенкиг, зеленый, мерзостный, оскалясь на шакалий манер, садит с обеих рук «зелеными змеями». И всякий раз попадает в уже оставленных мной мертвецов. Он слишком увлечен своим занятием, чтобы обратить внимание на то, что творится у него за спиной.

А за спиной у него творится нижеследующее: открывается дымный портал.

И оттуда вылезает, сморкаясь и харкая, мой старый знакомец Ульретеогтарх по прозвищу Говенная Морда.

Что же он делает, мой старый знакомец?

А вот что: тычет своим костылем в спину разбушевавшемуся трупаку с отнюдь нестарческой силой. Так, что костыль с хрупаньем выходит у Лиалкенкига из груди. И, заметьте, ни капли крови.

Лиалкенкиг теряет равновесие и бьет зелеными искрами мимо цели, прямо себе под ноги. Его плащ занимается призрачным пламенем. А сам Плешивец падает ничком и, кажется – к собственному недоумению, умирает окончательно.

– Э-эй! – окликает Ульретеогтарх медовым голосом. – Где ты, сыно-ок?

Нашел дурака. Так я и откликнулся! Лежу себе тихонько, стариковской морщинистой мордой в пол, виду не подаю, что жив, и очень, очень внимательно слушаю…

– Дурно же ты распорядился моим подарком, – ворчит гнусный нищеброд. – Если бы я знал, что ты не сбережешь моего Арноарупта, хер бы ты его получил…

Он, кряхтя, высмыкивает костыль из лиалкенкиговой спины, кряхтя, переворачивает тело на спину и, кряхтя, склоняется над ним.

– Э, да тут есть кое-что из моих цацек, – объявляет Ульретеогтарх с детской радостью.

И вытягивает из-за пазухи Плешивца магильон.

На него, страшно скособочившись и угрожающе воздев посох, надвигается Свиафсартон.

– Так вот кто! – хрипит он, брызжа слюнями и вращая зенками. – Вот кто стоял за всем!.. Будь ты проклят перед всеми богами, Иаруахриаскийт Мраколюбец!

– Угомонись, старина, – мурлычет Говенная Морда. – У тебя уже нет короля, которому ты поклялся служить. Все же, скудоумная это была затея – вызывать демона решать людские задачи. Ты не хуже меня должен был предвидеть, что все обернется горами трупов…

– Ты подбросил свой магильон во дворец!

– Иначе я не смог бы открыть междусферный портал в спальне короля, ты это знаешь не хуже моего…

– Ты спровадил Свирепца в Узунтоймалсу!

– Ну, спровадил. Ну, виноват…

– Зачем?!

– Не хотелось мне убивать его сразу. Слишком легко он расплатился бы за мои десять лет изгнания. Я тоже хотел промариновать его в темноте и вонище тот же срок. Ты ведь знаешь: я люблю добрую шутку… Да твой демон поломал мне все планы. Кстати, где он?