Причиной остановки был маленький мужичок в пузырящихся тренировочных штанах и расползающейся по швам футболке. На ногах у него были порванные кеды: правый зашнурован куском белого провода, а левый болтался как попало, мужичок приволакивал ногу, чтобы он не слетел.

– Караул! Убивают! – вопил мужичок во всю глотку. Он бежал к милицейскому уазику, нелепо размахивая руками.

Шериф вышел из машины, но мотор глушить не стал. Он поправил шляпу, подтянул штаны и сразу стал как-то солиднее, собраннее.

«Хозяин вернулся и обнаружил, что у него дома – бардак, – с легким оттенком злорадства подумал Пинт. – Но сейчас он наведет порядок бестрепетной рукой».

Надо отдать должное Шерифу: выдержка ему не изменила. Он стоял на месте как вкопанный – до тех пор, пока мужичок не подбежал к нему вплотную.

– Чего орешь, Кузя? – негромко спросил Баженов. – Опять допился до чертиков?

– Какое там, Кирилл Александрович, – отмахнулся Кузя. Он был невысокого роста, и ему приходилось задирать голову, чтобы разговаривать с Шерифом. Вся шея у Кузи была покрыта коричневыми коростами, из-под которых сочился густой белый гной. Кое-где седая щетина пробивалась сквозь коросты, что придавало картине особенно живописный вид.

«Стрептодермия, – машинально отметил про себя Пинт. – Меня встречают мои пациенты, надо же, как трогательно».

– Там, у усатой Белки, – Кузя показывал большим пальцем себе за спину, – там Ивана убивают. Женька Волков. Зарежет к свиньям собачьим, Кирилл Александрович.

Шериф молча сел в уазик и рванул с места. Не глядя, он нащупал на панели какие-то тумблеры и переключатели, щелкнул ими, и под капотом пронзительно завыла сирена. На крыше замигали яркие огни световой сигнализации, даже в приглушенном свете дня Пинт видел голубые сполохи, мелькающие то с одной, то с другой стороны машины.

Похоже, люди живут здесь весело, решил он, и в животе приятно заурчало от ожидания близкой драки.

Странно, но сейчас он был целиком на стороне Шерифа, хотя еще полчаса назад ни за что не поверил бы в это.

Баженов затормозил у самого заведения, как всегда, очень резко, но на этот раз Пинт был готов – он уперся ногами в пол и для верности схватился за ручку, торчавшую под лобовым стеклом.

Шериф распахнул дверцу и проворно спрыгнул на землю. Большой уазик стоял, перегородив вход. Не раздумывая, Баженов шагнул в полутемное вонючее помещение. Мысли работали четко, словно по секундомеру, в голове установился размеренный и очень быстрый ритм. Время вязким туманом повисло на широких шерифских плечах, сейчас он опережал время – фантастический навык, выработанный годами. Может, для учителя начальных классов это бесполезное умение, но для Шерифа, если он хочет дослужить до пенсии, – совершенно необходимое.

То, что он увидел, подтвердило его самые худшие опасения. В дальнем углу жался Иван. Он вяло отмахивался бутылкой: при каждом взмахе из горлышка тонкой струйкой плескала мутноватая жидкость. В левой ладони Ивана, обращенной к нападавшему, торчала вилка. Казалось, весь скудный свет в этом убогом заведении падал на сверкающую ручку вилки и разлетался в полумраке серебристыми брызгами, словно от шара, крутящегося под потолком дискотеки. Темная кровь стекала в рукав телогрейки, крупные капли падали на стол, которым он пытался загородиться. По другую сторону стола прыгал, пытаясь достать Ивана, Волков, дружки делали вид, что оттаскивают его, но не особенно усердствовали.

Баженов набрал полную грудь воздуха.

– Уру-ру! – крикнул он хриплым басом.

Услышав знакомый сигнал, означающий на блатном языке неожиданную атаку, Волков резко обернулся и увидел надвигающегося Шерифа.