– Но… я мог бы и сам решать! Эта леди, – запнулся он, скорчившись от боли в плече, – да она видом, что моя Рассветная Синева.

– Синева прекрасная лошадь, – шутливо ответила мать.

– Но она все же лошадь! – фыркнул Данни. – Почему бы мне не жениться на ком-то знатном, но красивом. Да хоть на Тие! Устрой нам помолвку, и будет с нас!

– Данни, – мать состроила суровый взгляд, – она же твоя кузина.

– Но ведь и твой лорд-отец с женой были ими, – нахмурился Данни. – В отличие от этой лошадиной рожи, Тия хотя бы мила лицом, – его, через ветвь семейного древа, сестрица была действительно необычного вида. Рыжая, словно лисица и вся с головы до ног в веснушках. «Ее поцеловало солнце», как часто говорил отец.

– Вот заяви это с тем же видом своему господину дяде, – бросила мать. – Он поначалу посмеется, а потом будет глядеть на тебя, как на прокаженного каждый раз. Каждый день.

– С чего ты взяла?

– Потому что я и сама предлагала ему подобное венчание. Твой дядюшка-остолоп так и не собирается брать себе иной жены, кроме покойной Ильды. Эта кончина задела его многим больше, чем я полагала.

– Ты хотела чтобы я вышел за Тию?

– Лишь предложила такой вариант твоему отцу и его братцу, когда выпила немного гранатового вина. Пыталась донести, что так ветвь Эндри не оборвется на ублюдке от речной шлюхи, или, когда какой-нибудь крестьянский мальчуган залезет Тие под юбку. Они оба покосились на меня, словно я на алтарь Пророчицы Заранны сплюнула, – покачала головой мать, покосившись на найржина Митрана неподалеку. – С тех пор меня к брачным вопросам старались не подпускать.

– Но, матушка, леди Майя же… – она вновь не дала ему закончить.

– …твоя будущая жена, – отрезала леди Кинарин. – Постарайся, все же, не лишиться руки до момента вашей свадьбы. Чтобы было, в чем держать свечи на церемонии, – с явной теперь уже издевкой улыбнулась она.

Топот сапог по залу Часовни вновь донесся до них. Теперь это был Патрик Тонн, сын кастеляна. Вальяжно опираясь рукой на свой меч, он прошел к своим господам, поклонившись. Взгляд его зацепился за Джину, стоявшую рядом и он, слегка покраснев, улыбнулся и ей.

– Миледи, – обратился Патрик к леди Кинарин, затем повернувшись к нему самому, – господин Данни.

– Что такое? – обратилась к нему леди Каранай.

– Я решил держаться поближе к вам, – сказал молодой гвардеец, которого кастелян лично взял в семейную стражу, – говорят, что в город въехали люди Шайхани. Мне подумалось, стоит держаться рядом.

– Правильно подумалось, – сказала ему мать. – Еще не полдень, зачем они заявились так рано? Спешат на собственный суд?

– Может, решили прежде вас усладить уши лорду Уальдмару, – пожал плечами Патрик Тонн.

– Значит и нам не стоит задерживаться, – задумалась мать.

– Леди Каранай, – гулким басом обратился к ней найржин Митран, – я подумывал оставить вашего сына здесь еще немного. Может, Данни стоит выходить и…

– …и заодно не подставлять юного господина суду? – хитро улыбнулся сир Патрик Тонн, переглядываясь с Джиной. Она отмерила ему короткий взгляд.

– Как вы себя чувствуете, господин Данни? – спросила служанка, поглядывая на его плечо. Ее глаза выглядели то ли уставшими, то ли разочарованными. Наверняка, разговоры черни, судачившей о том, что младшему сыну лорда Роддварта отсекли руку, куда сильнее трепетало сердца этих дам, чем простое ранение.

– Верно, если найржин может оставить тебя здесь, чтобы подлатать раны, никто не подумает вытаскивать тебя раньше его уверения, что ты цел и здоров, – кивнул Патрик Тонн.

– Данни? – приподняв бровь, поглядела на него мать, как бы вопрошая.