– Эй, ублюдок, – окликнул Энрик Чадда. Тот, хмыкнув, подошел ближе к остановившемуся у переулка брату, – на том конце улицы дозорная башенка. Если мы двинемся там…

– Они меняют караул. Им не будет дела до… – Чадд не успел закончить.

– До четырех вооруженных молодцов, гордо шагающих с клинками наперевес? – усмехнулся индавирец. – Как же, как же!

– Есть путь к площади покороче? – прищурился Энрик, перекинув копье с одного плеча на другое.

– Всегда есть, – теперь уже покусанные губы ублюдка озарила улыбка. – Шагай за мной, кузенишка.

– Снова поведешь нас через кварталы с крысами и сливом нечистот? – приподнял свои острые брови Энхе Заян.

– Выбирай, в чем испачкать свои драгоценные сапожки, в дерьме, пробираясь на дуэль, или в моче, убегая от стражников Тенса, – с издевкой бросил ему Чадд.

– Меньше болтайте, – возмутился Энрик, – сохраните свой боевой настрой для встречи с ицхами.

– Моего боевого настроя всегда хватит с лихвой, – растянулся в улыбке ублюдок. – За мной, пойдем нищими кварталами, там меньше глаз.

– Не меньше. Просто они прячутся лучше, – заявил Энхе Заян.

– Проберемся к площади этим путем, а когда зададим ицхам трепки, им же и вернемся, – убедительно заявил Чадд. Он был любителем пошататься по грязным закоулкам города, ведя дела с непримечательной чернью. – Мы скроемся прежде, чем люди Тенса нас заприметят.

Больше всего сердце Данни сжимал страх от того, что их поймает городская стража. Сир Томас Тенс, ее глава, человек строгий и суровый. Он был верен клятве лорду Шеппу до конца, потому пресекал любые попытки разбоя, дуэлей и расправ в Ишероне. Креветочному лорду уже давно надоели разборки двух здешних семейств и их подданных.

Узкие улочки города в обыденные дни полнились базарами и торговцами, приезжими купцами и моряками, слоняющимися по пристани в поисках утехи перед очередным отбытием в плаванье. Повсюду витал запах специй и трав, слышались крики шлюх и менял. Яркий запах корицы и красного перца, гвоздики и имбиря вперемешку с шафраном обычно кружил Данни голову. Эти удивительные приправы, которые купцы возили из далеких земель, описываемых разве что в сказках, манили ароматами столь яркими, что, закрывая глаза, юный лордов сын мог представить себе, как самолично шагает сейчас по далеким Землям Радужных Цветов или выходит на пристань порта какого-нибудь полиса. От их сказочных ароматов ужасно разыгрывался аппетит и он любил прогуляться по базару Ишерона, прежде, чем возвращаться в поместье к обеду.

Сейчас в воздухе витал лишь остаток этих ароматов. Заморские купцы еще не разложили на прилавках свои товары, а пряности и специи были надежно спрятаны под охраной до начала торгов. Ныне вокруг Данни витал совсем другой запах.

Ублюдок повел их окраинным кварталами, где гнездился нищий сброд. Чадд чувствовал себя здесь в своей тарелке. Ублюдок он и есть ублюдок. На земле под их сапогами хлюпала грязь и нечистоты, сливаемые сюда с возвышенной части Ишерона с помощью небольших каналов, прорытых у городских улиц. Благодаря пологости земли, на которой был построен город, нечистоты смывались каналами прямиком вниз по холмам, в эти районы. Эту удивительную задумку городской архитектор воспроизвел по примеру арвейдских городов и столиц, навроде того же Индавира, откуда был родом Энхе, Арвейдиана или Города Тысячи Куполов, что за Хребтом Полумесяц. То позволяло унести вонь подальше от людного центра города.

Аккуратно ступая и глядя себе под ноги, Данни старался не запачкать сапоги в чем похуже размешанной людскими ногами грязи. Вонь тут стояла жуткая и парень не мог не скривиться и чуть не закашливался. Энхе Заян тоже был не в восторге от такого пути и шагал по земле почти на мысках, стараясь не погружать и не попачкать свою дорогую высокую обувь, поднимавшуюся ему почти до колен, в сливном дерьме. Энрика, похоже волновал больше запах, от которого брат, скривив лицо и уткнувшись носом в предплечье, воротил голову и отплевывался. Один лишь только ублюдок, шагая впереди, даже не обращал на эту вонь ни капли внимания.