– И тогда к Роддварту привезли бы уже мое хладное тело, – хмыкнула леди Иринэ, – этого ты хочешь, да, Эндри?

Спорить с матушкой было бесполезно, напомнил себе тогда он и согласился взять ее путем через море. Сир Джесси Редмаунт нашел им достойный корабль, как раз проходящий через королевский архипелаг, причем уже на нужный остров. Северный Грандстоун встретил их тогда холодным ливнем и он боялся, что матушка простудится, но ее, кажется, эти проливные дожди только завораживали и она любила сидеть у окна, глядя, как капли полосуют стекла окон.

Лорд Ричатт, его старший брат, послал Эндри сюда, чтобы передать лорду-хранителю какие-то бумаги относительно земельного передела. Один из его младших вассалов умер от пурпурной сыпи и оставил одну только младшую дочь. Теперь ему нужно было королевское подтверждение, что эти прелестные земли с лесом, в котором брат мечтал бы поохотится, принадлежали бы ему самому. Он подготовил большой ворох пергаментов из прошений и родовых древ, чтобы показать, что наследовать эту землю больше некому. Эндри с радостью готов был привезти эти прошения королевским людям. Мать часто упрекала его в безынтересности к собственной семье и даже детям. Но Эндри любил свою семью, племянников, братьев. И дочь, конечно. И ее тоже. Однако, как завещал их лорд-отец, чтобы род возвысился, он должен прилагать старания. Эти старания Эндри и прилагал.

Он часто проводил время на севере при арвейдских дворах, был другом и желанным гостьем многих лордов у предгорья и, конечно, знался с некоторыми приближенными королевского двора, вроде сира Джесси Редмаунта, его хорошего знакомого. Почти друга. Эндри, видя страдания и стенания многих лордов и рыцарей-землевладельцев, их проблемы и недуги, понимал, что из него самого лорд вышел бы таким себе. Он никогда этого не отрицал. Именно потому, когда Ричатт получил письмо от лорда Шеппа о смерти их дядюшки и том, что земля отходит их роду, он сильно не обрадовался. Старший брат уверенно передал ему пергамент, похлопав по плечу и сказав, что дарует эти далекие южные земли ему. Но Эндри это скорее раздосадовало. Получить в свое имение некий клочок земли – это, бесспорно, приятно. Эндри даже посетил его, познакомился с лордом Шеппом и его семьей, оценил местных женщин… к превеликому для себя сожалению. И понял, что этот жаркий край у притоков Крыла Мотылька, совсем не для него. Тогда он отказался от наследства, передав его третьему их брату, младшему из сыновей леди Иринэ. Роддварт был несомненно рад такому повороту. Их братец был тот еще гордец. Он принял наследство от Эндри с честью и с копной латников и обозом собрал все свои вещи, прекрасную леди-жену, тогда еще беременную, и направился на юг, собирать проблемы на свою голову. Соседствовать с чужими речными людьми ему оказалось сложнее, чем он думал. О распрях в землях лорда Шеппа Эндри слышал не раз.

Их он, к слову говоря, тоже надеялся прекратить. Переубедить матушку в том, что собственные братья и семья ему мало интересны, Эндри мог только делами. Он был никудышным воином, в молодости меч еще бывал ему другом, хоть и махать им, средний из братьев Каранай, умел постольку поскольку. Сейчас же жизнь при дворах обратила его в дородного мужчину и дохлый конь с узким камзолом стали маловаты для Эндри. Что уж говорить о фехтовании и мастерстве меча, уделе молодых.

Но не в том всю свою жизнь Эндри Каранай находил свое призвание. Он считал настоящим небесным даром свой золотой язык. Писать стишки и набрасывать на пергаменты поэмы, как племянник, Эндри не умел, зато он умел убеждать людей в том, что ему нужно. Умело он пользовался этим и в детстве, и в юношестве, и сейчас, став взрослым и уважаемым мужчиной с пышной темно-рыжей шевелюрой, густыми усами и ветвящимися бакенбардами. При всей стати Ричатта и удали Роддварта, средний брат находил себя не менее достойным мужем. А достойного мужа должно быть много, и в высь и в ширь.