Несомненно, жизнь давно покинула эти места.

Мальчики побродили по оставшимся строениям, поглядывая на то, что сохранилось под гнётом времени. Дома были пусты: никаких следов того, что внутри когда-то жили люди. Радовало, что нигде не было ни глупых надписей, ни мусора – значит, туристы и прочие путешественники сюда не заглядывали.

– Глянь! – Артион дёрнул Тейто за руку. – Как тебе тот дом, а? Классно сохранился, пошли смотреть!

Артион потащил брата к крайнему домику, стоявшему ближе всех к лесу. Тот действительно сохранился лучше других – возможно, близость деревьев защищала его от ветра. Он не покосился вбок, как другие дома; на стенах не было следов гниения.

Внутри, как и в других домах, было пусто.

– Неплохой экземпляр, – заметил Тейто. – Такие хорошо сохранившиеся старые дома раньше иногда вывозили. Ставили на ярмарках или музеях под открытым небом.

Он присел на корточки и стал рассматривать дощатый пол. Тейто активно интересовался стариной и мучительно выбирал, на кого учиться после школы: на историка или на лингвиста. Перспективнее казались лингвистика и переводы, но и к истории в нём не угасал живейший интерес, особенно к её тайнам. Этим он также отличался от брата, который совершенно не интересовался прошлым, а к прошлому Артион относил всё, что было раньше, чем пять минут назад.

Неожиданно сверху раздался скрип, и на голову посыпалась пыль. От неожиданности мальчик вздрогнул. Оглянулся – он был один.

– Арти! – позвал он.

– Лезь сюда, снаружи лестница, – послышалось сверху, с того места, откуда сыпалась пыль.

Тейто вышел наружу и обошёл домик кругом. Действительно, со стороны, примыкавшей к лесу, между скатами крыши чернел квадратный проём. К проёму вела высохшая и шатающаяся лестница. Тейто осторожно вскарабкался по ней на чердак.

– Твою ж мать, ты меня чуть не напугал! – буркнул Тейто, когда наконец увидел Артиона.

– Неженка! – с ухмылкой ответил тот. – И не «чуть», а напугал, иначе бы ты не жаловался!

– Да иди ты… Чего звал-то?

– Смотри, что нашёл!

Артион протянул ему старую холщовую сумку.

– Глянь, что внутри!

Тейто поочерёдно извлёк из сумки пустую керосиновую лампу, бутыль с какой-то маслянистой жидкостью, свечи и толстую тетрадь с обложкой из кожи. Покрутил фитиль лампы – не заело.

– Дай-ка спички.

Артион протянул коробок – уж что-что, а спички всегда при нём. Тейто встряхнул лампу, чиркнул спичкой и поднёс её к фитилю. Внутри стеклянного колпака загорелся слабый огонёк.

– Смотри-ка, керосиновая лампа! Ещё работает, даже фитиль не раскрошился, – удивился Тейто. – Интересно, почему её оставили. Забыли, наверное.

– Забираем как трофей! – Артион погасил лампу и засунул её в рюкзак. Тейто тем временем полистал тетрадь – пожелтевшие листы оказались пусты.

– Это тоже трофей, – Артион запихнул тетрадь вслед за лампой. – Её будем жечь.

– Ты хоть что-нибудь не хочешь сжечь? – Тейто картинно приложил руку к лицу.

– Да, много чего. Например, то, что не горит. Хотя, теперь у меня есть керосин…

– Заткнись и слезай! – Тейто подтолкнул его в спину.

Мальчики выбрались из затхлого чердака на свежий воздух. Артион снова схватил брата за руку.

– Пошли смотреть штольни!

В штольнях, однако, не оказалось ничего интересного: лишь старые горные выработки. Прямые у входа, далее штольни изгибалась в разные стороны. Однако каждая из них оканчивалась тупиком; судя по нагромождению камней – обвалом. Переходя из одной упирающейся в обвал штольни в другую, Тейто заявил, что, быть может, его отец как геолог ещё мог бы найти тут что-то интересное, а им под землёй делать нечего, кроме как ждать нового обвала, который их здесь же и похоронит. Артион, бормоча что-то про неженку и запуганное дитя города, продолжал заглядывать во все доступные для прохода ответвления подземных тоннелей.