Плоды Cucumis sp. с достаточной степенью вызревания должны быть. Степень спелости определялась визуально, по дате сбора, и подтверждалась зрелостью, наполненностью семян внутри плода после его разрезания. Семена не следует выбрасывать. Внутренняя волокнистая часть удалялась. Наружная кора предварительно вымытого и высушенного плода срезалась и удалялась также. Внутреннюю часть мякоти нарезать полосками толщиной 1/4–1/3 дюйма и разместить в бочонок. К приготовленной нарезанной массе добавляют мёд в количестве равном.

Осторожно с помощью деревянного ковша всё перемешивают и оставляют на ночь, укрыв от попадания насекомых, мышей и др. не включённых в рецепт компонентов. После выдерживания смеси в течение ночи перемешивают и выдерживают снова дважды с перемешиванием в тёплом помещении. Всплывшие дольки собирают как примерную сладость для детишек путём просушки на печи, либо у камина. Хорошая сказка или поучительная история очень способствует хорошему вкусу такого медового продукта и может быть маленькой радостью в пост взрослому и даже старику, особенно приправленная сохранёнными семенами.

Сладкий сироп порционно перемешивают в реторте с одинаковым количеством вышеописанного настоя spiritus vine и разливают полученный продукт…

Здесь лист заканчивался, и остаётся только сожалеть о том, что такая интересная часть описания рецептур утеряна в начале и в конце. Далее следовала иная тема – что-то о насекомых.

– Однако и приведённого текста из Шёлкописи достаточно для понимания основы продукта – мистического напитка Бiбл, – п одумал Ви, бросив долгий задумчивый взгляд в темноту спустившейся за окном ночи.

– Наверное, Никон «оторвался по полной»! У него ведь был Натин перевод всего текста шёлкописи 1.

«…Тайабiбл – состав исходного напитка на основе “Spiritus vine”, особо подготовленного мёда и плодов шоколадного дерева», – п рочёл Ви, ещё закладывая страничку своей бумажной визиткой.

Ви также представил себе ту далёкую девушку Нату: как она задумчиво сидит за шёлковой тканью, пытаясь рассмотреть на ней буквы, знаки; как она сантиметр за сантиметром просматривает ткань и под светом горящей свечи, и под солнечным светом из окна. Как, теряя всякую надежду и решив развеяться, она однажды обернулась в этот шёлк, Шёлкописи, обмотав свою стройную фигуру от макушки и почти до колен, закрепив конец ткани брошью с рубином. Вот она подошла к зеркалу у окна покривляться, чтоб развеяться, пока никто не видит её, и… О чудо! – в о время её поворотов пред зеркалом какой-то лучик, скользнув, «прочитал» на миг один из лоскутов на ней – проступили какие-то знаки! Это событие сразу же вернуло Нату из её «разрядки» к главному открытию её жизни. Шёлк стал «читаться», но только в отражённом от зеркального стекла луче света, яркого солнечного света. Читаться в зеркале.

Ви достал шёлковый кусок, вложенный в манускрипт. Неужели тот самый? Полупрозрачная, чуть желтоватая страничка с многочисленными мелкими дырочками и в самом деле, похоже, была отрезана с двух противоположных сторон. Две другие стороны были волнообразными и с каким-то явным закреплением, даже возможно обмётыванием края. На ней не было видно никакой записи. Даже на просвет. Одни дырочки. Ви Лоц долго и усердно работал с текстами, по жизни сначала увлекаясь сказками, прозой и поэзией чуть позже, а затем наукой и философией. Зрение было, увы, не очень. Пару раз ему что-то привиделось!? Или в самом деле где-то, просматривая шёлковую ткань под углом на просвет, боковым зрением на миг он улавливал какое-то мерцание, мерцание полоски, возможно, строки. Однако очередная попытка рассмотреть эту полосу пристальнее… и всё исчезало. Как если бы желаемое было видно глазом, но не через макулу, а периферическим зрением. Зеркало также не помогло. «Наверное, обычная усталость глаз, – п одумал Ви, – н адо отдохнуть, переключиться».