Характер Рейчел явно от отца. Та же резкость. Та же черствость. Это как пир во время чумы. Джеку была противна сама мысль об этом ужине.

– Если будем время, приду. Премного благодарен, что уделили время.

Он вышел, почти выбежал за дверь. От духоты и вони разболелась голова. Гордон уже разговаривал с мэром и поэтому ответить не мог, но напоследок одарил суровым мыльным от алкоголя взглядом.

Беспокойство после разговора лишь усилилось. Он ничего не прояснил. Вопросов не стало меньше. В чем Джек абсолютно уверен так в том, что шериф попытается как можно быстрее и «безболезненнее» замять дело. Осталось ощущения недосказанности. Гордон скрывает настоящую информацию или чего-то боится более чем грязная репутация.

Джек не понимал, что смущало больше во всей истории: веревка, вдруг оказавшаяся у Пола, а затем и на карнизе второго этажа в госпитале «Святого Павла» или бегство парня незамеченным. Что же до Керлинов – Гордон допрашивать братьев не станет и с мэром говорить на эту тему тоже.

Мысли вернулись к Рейчел. Джек не любил девушку, это была скорее привычка. Он не видел ее рядом с собой и не хотел видеть. Но последние слова Гордона не на шутку встревожили. Неужели орден и впрямь упек бы ее в дом «Плача». И что ужаснее: прожить жизнь отшельника в монастыре или закрыв глаза быть рядом с ним. С тем, кто никогда не полюбит? Разумеется, ответ очевиден. Монастырь для нее равносилен смертному приговору, а он не убийца. Рейчел не заслуживала такой участи, хоть и была просто невыносима.

Значит – смириться, и пусть будет так, как должно быть? Значит – это рок, судьба, называй, как хочешь? Значит, нужно просто жить дальше, как говорит шериф? Но что делать с волей, которая отказывается плыть по течению, словно прогнившая в воде щепка. Покорно сложить руки и отдаться на волю случая?

Он так не может. Из любой тупиковой ситуации найдется хотя бы одна единственная тропинка в обход. Так не бывает, чтобы сто из ста… Всегда есть исключения! Всегда есть выбор! Его нужно лишь увидеть, почувствовать своим шестым чувством. Дух бунтарства лишь набирает силы. Джек никогда не мог спокойно слышать о покорности и предопределенности. Это единственное чего он не выносил!

Монастырь «Плача», как средневековый замок синей бороды! Войти можешь, выйти – нет. И действительно – он не знал никого, кто бы мог похвастаться посещением мрачного места. Не то, что туристы, ни один из местных никогда не переступал порог величественного замка.

Находясь на склоне горы, окруженный глубоким рвом, монастырь сообщался с остальным миром лишь с помощью единственного узкого каменного передвижного моста, управляемого тяжелой лебедкой. Укрепленный, словно средневековая крепость. Окруженный лесом. Таинственный и недосягаемый для чужих.

Настоятельница матушка Афения редко выезжала по делам, являясь единственной женщиной, кому позволено беспрепятственно покидать старые стены. Хотя, по слухам, в монастыре проживали еще несколько монахинь, Джек никого из них никогда не встречал. Старый смотритель и единственный помощник матушки Афении глухонемой Торл, изредка появлялся в городе по делам монастыря. Закутанный в монашеский балахон, с натянутым на глаза капюшоном он вызывал двоякое чувство: дети его боялись, а девушки, чтобы не встретиться с ним на тротуаре, спешили перейти дорогу.

***

Недалеко от плато Уотерби на шоссе двести сорок шесть пикап остановили коронеры, но, узнав Джека, пропустили вперед с условием: дальше он пойдет пешком. Как было официально заявлено, дорогу перекрыли на ремонт, а петляющая по серпантину машина непременно вызовет ненужный интерес. Среди прибывших туристов обязательно отыщется очередной слишком любознательный зевака и станет задавать ненужные вопросы.