– Лила ИК-87, включить веселую музыку?

– Спасибо, Хлоя, не надо, – отозвалась она из капсулы. – А тебе бывает когда-нибудь грустно?

– Да, когда Сата ИК-87 грубит. Грусть – это чувство, которое испытывают люди, когда произошло что-то неприятное и возникает плохое настроение, – монотонно бубнила домашняя помощница.

– Хлоя, но ведь ты не человек.

– И все-таки я умею плакать.

Лила взглянула на экран. По щекам домашней помощницы стекали крупные прозрачные виртуальные капли, но при этом на лице была дежурная улыбка. Это было забавно, и впервые за весь день Лила захихикала. И надо было такому случиться, что именно в этот момент в спальню вошел Сата. Без стука. Он грозно свел брови и бросил слова, точно острые кинжалы:

– Хоть кому-то в этом доме весело. Ну, что ж… Завтра утром внеплановая встреча ПОБШ. Все узнаешь на месте. Надеюсь, хоть оттуда тебя не попрут. И еще… Мне было стыдно за тебя сегодня. Ты не справилась.

Лила выбежала на середину комнаты и заорала:

– А ты справился?! Когда из-под твоего носа шайны увели Зару. Справился? Ты, который знает врагов лучше всех в этом городе, позволил им совершить такое зло! Я все…

Девочка запнулась – вовремя одумалась. Узнай отец, что она видела записи, случился бы грандиозный скандал. Сата побелел, как только что выпавший снег, враждебно глядя на дочь. Глаза его были темные и ледяные, как морские впадины. Он развернулся и вышел из комнаты.

Лила догадывалась, что отец ее не любит, но сейчас стало очевидно, что это действительно так. Во всем этом знаменитом и важном человеке нет и капли доброты и сострадания. Она сокрушенно выдохнула, будучи уверенной на все сто процентов, что это худший момент в жизни. Достала из кармана подвеску с чертополохом и с вызовом сказала в пустоту открытой двери:

– Даже не собираюсь возвращать тебе это, ПАПОЧКА!

Потом плюхнулась на пол и завыла. Слезы принесли облегчение. По рукам пробежался холодок, пальцы задрожали. Лила присмотрелась к ладоням, над которыми поднималось вялое сероватое облако, подобно пару из гладильного шкафа. Мерцающие частички наполнили облако, и в этом блеске было что-то пугающее и чарующее.

– У меня глюки. Что ж неудивительно после такого гадкого дня. Хлоя, отправь сообщение тете. Ты в курсе, что написать, – без сил выговорила бывшая сыщица, пряча руки в карманы брюк.

***

Отдел по борьбе с шайнами занимал огромное глянцевое здание в виде пирамиды. Здесь работали сотни сотрудников, в распоряжении которых были бронированные грузокары, современные технологии и глубокая ненависть к строптивому и непослушному народу. Лила спустилась в подвал пирамиды, где происходили встречи подростков. Крис демонстративно отвернулся, да и другие ребята не обрадовались ее приходу. Даже старшеклассник Бром, проводивший занятия, только машинально кивнул, хотя с ним Лила была особенно дружна. Она спряталась в самый угол, чтобы никому не попадаться на глаза. Даже стул оказался твердым и холодным. Лила включила кнопку на боковой панели сиденья, и вскоре приятное тепло согрело ноги и поясницу.

Двенадцать ребят во главе с Бромом изучали обычаи шайнов и их особенности. Парень два раза хлопнул в ладоши. Выключился свет, и над столом возвысилась яркая голограмма. Шайны. Длинное платье женщины сшито из множества разноцветных кусочков ткани, но, если приглядеться, можно обнаружить замысловатый узор. Широкий пояс перехватил тонкую талию, на плече лежала русая толстая коса. На мужчине – просторные брюки и бежевая рубаха с вышитыми цветами. Лица у шайнов спокойные и даже радостные. Лила вздрогнула. За этой умиротворенной улыбкой скрывались опасные преступники.