– А когда Лазутин выйдет на работу? – спросил Бородулин.
– А ты, что Женя, уже соскучился за мастером? – в голосе Немова прозвучала плохо скрытая усмешка.
– Нет, не соскучился…С ним легче решать спорные вопро-сы… – и Евгений замолчал, отвернувшись к окну…
Рабочие спорили, с жаром доказывая друг другу, что бригаду просто подставили, и приказ вырубать ёлку, надо было отдать раньше.
Михаил в этих спорах участие не принимал, как будто его это совершенно не интересовало и здесь он, среди этой шум-ной, кипящими страстями бригады, совершенно посторонний человек. Весь оставшийся путь до самой бригады он сидел молча, думая о чем-то своём.
За спорами время и расстояние пролетели быстро и, плав-но затормозив, автобус остановился на стоянке бригады…
Из автобуса рабочие выходили в подавленном состоянии, не было привычных шуток и подначек. Изредка перебрасы-ваясь короткими фразами, они молча выполняли свои обязан-ности: заливали горячую воду в радиаторы, прогревали дви-гатели тракторов. Каждый хорошо понимал: для выполнения плана теперь придётся работать до седьмого пота…
Будулай, встретив бригаду радостным лаем, крутился у рабочих под ногами, но им было не до него. И Будулай, пре-данно заглядывая каждому в глаза, словно чувствовал какую-то свою вину. Опустив голову и поджав хвостик, он скрылся в сторожке Демьяныча.
Наскоро перекусив и запив домашние бутерброды круж-кой крепкого горячего чая, трактористы и чокеровщики за-няли свои места в кабинах и тракторы, окутавшись клубами синего дыма и лязгая гусеницами, двинулись на лесосеки.
Проводив последний трактор, Будулай поджал хвостик и с виноватым видом скрылся в сторожке Демьяныча…
III
…Стиснув зубы, Сергей с остервенением давил на мотопилу, воющую на высоких оборотах.
С каким-то злом он смотрел на пильную цепь, вгрызаю-щуюся в мёрзлую еловую древесину, на опилки, летящие на снег непрерывной струёй. Который раз за эти сутки он проклинал себя за то, что рассказал Михаилу про обнаруженную берлогу, подставив тем самым и себя, и всю бригаду.
Сергей не предполагал, что хитрая уловка Мишки с пере-ходом на рубку ёлки вызовет такую бурную реакцию бригады. Павел Сергеевич, наверное, поступил бы как-то иначе, вспом-нил он заболевшего мастера.
Для того, чтобы скрыть истинную причину перехода на ёлку, Мишка сделал очень ловкий ход, используя только затихший прошлогодний скандал, когда при освидетельствовании лесосек, пройденных рубками, работниками лесхоза была обнаружена масса нарушений: спиленные и оставленные у пня деревья, завышенная высота пней[3] или зависшие спиленные деревья. И, кроме этого, по всей площади лесосек не вырубались ель и пихта.
Поэтому с меньшими усилиями все бригады перевыполнили плановые задания, получили хорошие премиальные.
За такое злостное нарушение правил рубок леспромхоз заплатил большие штрафы. На головы техноруков посыпались приказы о немедленном устранении допущенных нарушений, обещания сделать соответствующие выводы в случае их не выполнения. Через месяц о приказах забыли, потому что партия требовала выполнения принятых соцобязательств и досрочного выполнения плана.
И скоро вновь, выжимая из двигателей последние «лошадинные силы», пошли гружёные крупным лесом лесововозы.
…Вздрогнув и осыпав Сергея снегом, спиленная ель с глухим стоном упала, ломая ветви и подняв снежный вихрь. Теперь оставалось отпилить вершину и Сергей, заглушив пилу, направился к вершине ели, обходя разлапистую крону.
Поставив пилу между ветвей на ствол дерева, он достал сигареты, закурил и, глубоко затянувшись, огляделся.
По косогору, под углом к трелёвочному волоку, протянулась просека спиленных деревьев. Пересчитав их и, пытатаясь определить «на глазок», объём каждого, Сергей смачно и зло выругался: рабочий день уже близился к концу, а норму он не выполнил и, по всему видно, что уже не успеет.