Втроем мы пошли к лайде. Я гордо нес в руке первую добычу на острове. Пусть она небольшая, но все-таки первая утка…

Туман сгущался. Море грозно дышало где-то близко. Огромные глыбы льда и плотного снега, принесенные приливом, хаотично размешались по всему пляжу. Вода в море была чистая, как слеза. А около глыб льда отдавала приятной синевой, иногда с зеленым оттенком.

Дойдя до складов со взрывчатыми веществами, мы повернули на базу. Время было уже позднее. Утки больше не показывались. Володя-моторист пообещал завтра исправить лодочный мотор и выйти поутру в море попугать уток. Придя в лагерь, мы отдали добытую утку поварихе Марии. Попили чаю и пошли спать. Договорились с Вовиком встать в четыре часа утра и сбегать проверить уток на нескольких маленьких озерах недалеко от лагеря.

15 июня. Воскресенье. Встали в пятом часу – подниматься не хотелось, в палатке было холодно. Но охотничья страсть вытряхнула нас из спальников. Взяв ружья, мы побежали к озерам. В лагере стояла тишина, лишь молодые собаки гавкнули пару раз для страховки.

Было как раз время прилива. Ручьи наполнились водой. Там, где вчера их можно было спокойно перешагнуть, сейчас стало невозможно перейти даже в болотниках. Туман по-прежнему стоял густой и белый, как сметана. С моря дул холодный ветер с мелкой изморосью. Руки на таком ветре немного замерзали. Но когда быстро идешь, никакой мороз не чувствуется. Тем более что нас манило к себе каждое озерцо. По нашим представлениям там обязательно должны были быть утки. Действительно, в одной протоке спокойно плавал большой крохаль. Мы присели.

До утки было метров сто. Через минуту прилетела еще одна и села рядом с первой. Они ничего не подозревали и мирно плескались в маленькой протоке. Из дробовика не достать – далеко, поэтому Володя собрался стрелять из мелкашки. Только он прицелился, как вдруг из-за наших спин выбежал Пират, серая собака из нашего лагеря. Повиливая хвостом, он устремился к уткам. Подбежав к воде, он остановился, а утки, заметив собаку, с кряканьем поднялись и полетели по направлению к морю. Пират вначале кинулся вслед за ними, но потом, видимо, поняв всю бессмысленность этой попытки, остановился, преданно глядя на нас. Но наше отношение к нему в данный момент было отнюдь не миролюбивое. После того как Вовик запустил в песика увесистым камешком, бедная собака поспешила удалиться в лагерь. Она и не подозревала, какие проклятья сыпались в ее адрес. Но делать нечего, нужно искать следующих пернатых.

Чтобы перейти ключ, мы сделали большой крюк в обход. Перешли его по снегу, который мощным слоем лежал в верховьях ручья. Еще пару раз спугнули несколько крохалей, и больше птиц не попадалось.

Прилив начал отступать. После себя он оставлял глыбы льда, мелкую гальку, губки, обломки панцирей крабов и прочую мелочь. С собой прилив забирал частички почвы, много щебня и прочих отбросов; все, что непрочно лежало на пляже, неслось течением в море. Было заметно, как отступала вода, стремясь быстрее соединиться с морскими волнами. Прилив каждый раз проделывает большую работу. Там, где он побывал, местность очень быстро меняет свои очертания. То, что можно было видеть вчера, сегодня уже приняло совершенно другой вид, а завтра снова все изменится до неузнаваемости. И эта созидательная и разрушительная гигантская работа воды продолжается веками.

В лагерь мы пришли в семь часов. Народ еще спал. Нас встретили молодые собаки, почти щенки, Шлёма и Джим. Они вначале поворчали таким взрослым собачьим рыком. Этим они показывали, что с ними уже нужно считаться и уважать. Но затем, по-детски повиливая хвостами, стали ласкаться к нам, стараясь лизнуть руку или лицо. Угостить их нам было нечем, дичи мы не принесли. Обидевшись, собаки убежали досыпать поближе к кухне.