– И чем же вам помогла эта маленькая шалость?

– Смех, Эльрин, продлевает жизнь!

– Кажется, вы забыли, что бессмертны, князь.

– И что же с того? Даже вечность приятнее проводить, смеясь, а не хмурясь. К Тианрэлю, разумеется, это не относится.

Женщина поводила ножками в горячей воде.

– Любопытно, почему у него такой отвратительный характер?

– Когда-то давно, когда мне было лет двадцать, я заканчивал домашнее обучение и готовился поступать в Академию, мы с Даливиором спросили Тианрэля, почему тарлиш заставляет всепоглощающе полюбить даже врага. И он ответил, что это оттого, что он вложил в заклятие всю свою любовь.

– Правда?

– Вот и мы то же самое спросили.

– И?

– И он прошипел: «Идиоты!» и ушёл в свою лабораторию!

Эльрин рассмеялась.

– Чудесно!

– Это же Тианрэль, – мягко резюмировал Эльмирриан, поводя ладонью по поверхности воды, сметая лепестки. – Так что ты узнала про семейство Рушалин?

– Джейлин чудесная девушка. Только запуганная до предела. Её мать умерла при родах, были серьёзные осложнения. И Карел, разумеется, перенёс это тяжело. А при его характере это и вовсе стало для девочки фатально: он её буквально возненавидел. До двадцати лет Карел держал Джейлин в строгости, граничащей с жестокостью, и практически не выпускал из дома. Из Академии она уже не часто домой приезжала, но отец контролировал её и там. В итоге, за все прошедшие годы эта тихоня обзавелась единственной подружкой, причём, такой же тихоней, как сама. Скучная жизнь способствует кристальной репутации.

– С этим не поспоришь, – согласился князь, потягиваясь, проказливо вдруг улыбнулся и, ухватив стройные ноги своей домоправительницы, стащил её в ванну.

Влажный воздух тотчас наполнился хохотом и визгом, а ароматная вода вышла из берегов каменной чаши, затапливая белый пол.

Эльрин вынырнула, вновь взметая водопады брызг, и мстительно плеснула в хохочущего князя, расслабленно откинувшегося на край ванны, водой. Потом женщина убрала с лица мокрые волосы и расположилась по другую сторону чаши.

– Ну и зачем?

– Я просто испугался, а вдруг, у меня тоже кристальная репутация?

– Уверяю, что нет, – хмыкнула Эльрин.

Дверь громко захлопнулась, и Эжен отвлёкся от страниц книги, которую читал, полулёжа на узкой койке.

– Отчего такое фамильное сходство с Тианрэлем?

– Что?! – раздражённо переспросил Альшер, снимая с волос рубиновые нити.

– Да, я как раз об этом говорю.

Принц бросил рубины в сумку, сменил мешковатую кофту наёмника на муслиновую рубашку, в которой был до этого, и сел на вторую кровать, застёгивая ряд мелких пуговиц. Без крючка делать это было не слишком удобно, зато отлично отвлекало. Мрачность его настроения тенями ложилась на красивое лицо. Эжен уложил раскрытую книгу себе на грудь в ожидании продолжения разговора.

– Так что тебя печалит? Несовершенство бытия?

– Нет, это твоя проблема. У меня всё проще.

– И?

– Я неожиданно обнаружил, что идиот.

Уголки губ князя чуть дрогнули:

– Ты надеялся, что я стану спорить? Зря.

– Нет, я надеялся, что ты поможешь мне во всём разобраться.

– Тогда у тебя есть шанс. Рассказывай.

Альшер прилёг на соломенную подушку и закинул ногу на покрывало:

– Как себя обычно ведут существа с разбитым сердцем?

– Хм… Тут всё зависит от культуры. Например, горные северные тролли стараются в ответ разбить голову объекту неразделённой страсти…

– Заманчиво. Но в моём случае не подходит. Давай дальше, гений!

– Так… – Эжен задумался, щуря сапфировые очи. – Эльфы делают вид, что ничего не произошло. Иногда даже заново знакомятся, чтобы в следующий раз испытывать уже лёгкую неприязнь.

– О, это представление мы видели между Шейлом и Калерной. Тоже не пойдёт.