– Ты мне зубы-то не заговаривай, лиса. Так об чём балакали?

Баба Света отвернулась к плите и начала ворочать на сковородке драники:

– Да так, ни о чём, вызывался с забором помочь.

У деда Степана окончательно пропал аппетит; стукнув в сердцах ложкой по столу, он вскочил с табуретки:

– Чтоб я этого малахольного и близко возле дома не видел! С забором он хочет помочь… Пустобрёх.

Баба Света не испугалась, – она хорошо знала нрав своего вспыльчивого, но отходчивого мужа, – и сказала примирительно:

– Стёпа, ну хватит тебе кипятиться, людей-то не смеши. Я пойду Дружку поесть дам, а ты тоже давай закругляйся, – в сельмаг надо сходить, хлеба нет, да и крупы нужно подкупить. Ты же со мной хотел пойти.

– Пойду, пойду, тебя одну разве отпустишь, – пробурчал дед Степан.

Баба Света отложила Дружку из кастрюли половину каши, оставив вторую часть на вечер, и пошла его кормить. Пёс ел с таким аппетитом, что её сердце радовалось: вот ведь, смогла ему угодить.

– Ешь, Дружок, ешь, набирайся сил.

Забрав у него вылизанную дочиста миску, старушка погладила пса по голове и пошла собираться в магазин.

Уже на выходе она засомневалась:

– Стёп, как думаешь, может, Дружка в сарае лучше закрыть, а то ещё натворит чего?

– Чего он натворит? Ты кур прикрыла, огород закрыла? Пусть во дворе будет, нехай охраняет, кашу отрабатывает, тем более что и делать-то ему ничего особо не надо. Кто полезет, увидев такого медведя? Я бы точно не полез.

– Ну и ладно, действительно, пойдём быстрее, провозились мы с тобой. Успеть надо, а то Надька повадилась в последнее время пораньше закрываться.

Старики проверили, надёжно ли закрыта калитка, и отправились в поселковый магазин. Пёс, выйдя из сарая, проводил их глазами, затем лёг возле крыльца.

Возвращаясь из сельмага, уже на подходе к дому они услышали доносящиеся с подворья истошные крики:

– Помогите! Спасите! Убивают!

– Господи-святы, что там такое? – охнул дед Степан и припустил со всех ног. Баба Света кинулась за ним.

Когда запыхавшиеся старики открыли калитку и вбежали во двор, то увидели такую картину. На поленнице дров, прижав колени к груди, сидел молодой человек, с виду городской, и голосил, как оглашенный:

– Спасите! Помогите!

Внизу в вальяжной позе развалился Дружок. Он лежал, казалось бы, совершенно расслабленно, но, услышав бабу Свету и деда Стёпу, приподнял голову и посмотрел на них, будто спрашивая:

«Ну, и что прикажете с ним делать?»

Старики затоптались у калитки, не зная, как поступить. Пёс вроде агрессии не проявлял, но и командовать им было страшновато – кто его знает, как он отреагирует.

Дед решил сначала поговорить с попавшим в ловушку незнакомцем:

– Эй, парень, и давно ты тут голосишь?

Тот замолчал и ошалело уставился на хозяев.

– Ты чей будешь, что-то я тебя не припомню? – продолжила дипломатические переговоры баба Света.

Неизвестный нервно сглотнул и ответил:

– Ничей я, сам по себе.

Баба Света с дедом Степаном недоумённо переглянулись: село жене город, все друг друга знают, а тут, здрасьте вам, «ничей» он…

– А как ты здесь оказался и что делаешь в нашем дворе? – дед Степан подозрительно сверлил взглядом нежданного гостя.

У парня забегали глазки, он снова нервно сглотнул.

– Ну, это… я мимо, типа, проходил, хотел водички попросить попить, а тут ваша собака меня чуть не сожрала, еле спасся вот, – его голос неожиданно начал крепнуть: – Развелисобак, людям пройти не дают, почему он у вас без намордника и без поводка? – визгливо вскрикивая в конце каждого слова, совсем разошёлся «прохожий».

От такой наглости старики даже растерялись.

– Без чего, без чего? – переспросил дед Степан.