Урядник на всю свою жизнь запомнил это чудо. Когда в январе обмороженную семью Нойда доставил в Мурино ямщик, он по всему селу собрал для них тёплую одежду – пальтишки, шапчонки, штанишки, валенки, – чтобы те зимой при конвое в Петербург до конца не замёрзли. Постелил им место на натопленной печи, давал горячую еду с чаем. Нойда урядник вспоминал человеком порядочным, отзывчивым. Когда подтвердились сведения, что тот совершил в Степановке убийство детей, он воспринял это скорбью глубокой и растерянностью. А когда в марте открылась его невиновность, конца радости у него не было.

Факт второй: к Нойду, когда он жил в доме Григория, дважды приезжали из Петербурга полицейские – жандармы охранного отделения.

Выглядели они тремя мужчинами в гражданской одежде, но при этом имели военную выправку. Отец Григория уряднику по секрету сообщил (после чудесного исцеления племянницы они стали друг с другом дружны, общались семьями), что, когда те разговаривали с Нойдом в его комнате, тот дважды слышал сквозь стену слова «охранное отделение». Оба раза они приезжали в петербуржской карете, с перерывом в неделю. Было это в первой половине октября. В первый раз они разговаривали с Нойдом спокойно, без криков, но вышли из комнаты при этом рассерженные. Во второй раз приехали уже беспокойные: зайдя в комнату к Нойду вскорости начали кричать, гневно от него что-то требовать, потом угрожать. Закончилось это тем, что вылетели они из комнаты с перекошенными от ужаса лицами; бросились в карету на улице и уехали. Нойд до смерти перепугал жандармов, применив свои волшебные навыки, возможно, гипноз. Больше они к нему не являлись.

После конфликта со столичными жандармами Нойд ещё около трёх недель пожил в доме Григория, потом собрал вещи свои скромные и ушёл пешком в сторону Степановки, узнав, что там есть несколько заброшенных домов. Отец Григория его из своего дома не прогонял, но после конфликта с жандармами жил напуганным, – возможно, колдун это почувствовал и решил его больше своим присутствием не беспокоить.

Факт третий: этих же самых жандармов, что приходили к Нойду, отец Григория снова видел в Мурино. В первый раз он заметил их на базарчике, в сторонке разговаривающих, через неделю после конфликта с Нойдом (те от кольского колдуна явно не отступили и мутили что-то новое). Разговаривали они в присутствии Григорьевой из Степановки, которая там регулярно приторговывала продуктами питания. Григорьева выглядела напуганной.

Во второй раз отец Григория видел их вместе там же, на базарчике, но уже в середине января, после смерти её внуков и ареста Нойда. Больше он их никогда не видел.

Пётр, выслушав урядника, при расставании с ним в поле у кареты приказал ему об их доверительном разговоре забыть, умолчать от любых людей. Понимал тот или нет, но сообщил он Петру ключевые сведения, влекущие к таким чудовищным выводам, что в целях собственной безопасности ему о них лучше было забыть.

Повелев уряднику к своему совету прислушаться, Пётр расстался с ним и вот теперь в кромешной тьме наступившей ночи возвращался домой в самых скверных рассуждениях.

Вот какая история вырисовывалась теперь в его разуме.

О появлении в Мурино Нойда (таинственного северного беспаспортного инородца, обладающего сверхчеловеческими способностями) местный становой пристав доложил своему непосредственному начальнику – исправнику50. Исправник, в свою очередь, доложил губернатору Санкт-Петербургской губернии. Так известие о колдуне-инородце служебными негласными путями просочилось в кабинеты столичных высокопоставленных чиновников.