То, что можно неточностью считать – есть допущение. Являются ли допущения изложения таковыми? Нет. Не являются. То, что можно допущением считать – недомыслие человеческое.

Старость, ведущая к заскорузлости, может сказать немногое, повествуя лишь об опыте, ибо не опирается на актуальные навыки. Молодость, протекающая в горячности, может говорит бесконечно, но эти слова уже будут сказаны много раньше, ибо навык не заменяет собой познание (об этом позже). Зрелость же отводит от желания симметрий с высказываниями имеющимися, ежели они действительно подобны и ограничивает в выводах, претендующих на опытные. Потому первоцель – есть формализуемая величина, применимая к моменту времени, представляющая собой причину дальнейших пертурбаций, оцениваемых людьми как жизнь. О каком моменте идет речь, когда разговор заходит о ОКПБО? В этом секрет. В этом основа первоцели. Легко быть обманутым ореолом таинственности, ежели за ним ничего не стоит. Другое дело – когда сама таинственность стоит за ореолом. Мантры и молитвы, читаемые фанатиками имеют практическое значение, и это утверждается и принимается без доказательств. Каждый потуг претендующих на осуществление первоцели вне рамках текущего Орден – политический расчет в первую очередь, остаточный фактор во вторую и лишь сила реализующего в третью.

Спать лишнее сложнее станет в старости,

а бессонные ночи молодость крадут.

Обмен ресурсов всегда был невыгодным,

и курсы EИТ (официальная единица

измерения тайны ОКПБО)

с каждым днем пугающе растут.

Пред всяким деланием на холстах ОКПБО следует увериться в силе и полноте своей ненависти к слугам нечистых сил. Легко признать голубку птицей мира, не опираясь даже на научение лжецов и гордецов, ошибочную правду, называемую религией и эмпирический опыт, ведь лишь только зная о ней, парящей голубке, можно узреть образ в мечте. И пернатое будет прекрасным и утешит безутешного и поможет больному и порадует прочего. Что признать и принять сложнее – возможность и упоминание возможности о попустительском отношении к гадам несущимся, и несущим с собою морок и слово проклятое, курам поганым. Леггорн и ранее и ныне являлся во снах грешникам, знаменовал смерть и пролитую кровь своим тупым глазом. Был причиной исключительного несчастия и лишь держались курочки, чтобы не нести черные яйца прежде времени. А грядет то время, когда и петух снесет черное яйцо. А затем грядет голод людской. И три духа мертвых дворян вселятся в железный крест, и будет на том кресте перенесена Леггорном жертва. Белый петух по своей воле будет в темя заклеван под одобрительное кукареканье куриной массы. И повешен он будет на кресте и потянутся к нему мерзкие птицы, и попросят благословение на грех. И мертвый белый петух даст то благословение. И из курицы всякой вылупится яйцо, а из яйца родится курица. И станет перо леггорна гнилостным, и возьмет в свою лапу каждый петух по мечу и будет сеча. И головы людские полетят поодаль от их тел. И не будет больше у скота, руководящего человеком, права оправдать себя, ибо смерть благородного животного для того скота не ценна, а смерть леггорна невыгодна. До поры до времени.. До той самой поры, когда в благодарность курочки тысячами бесконечными уколов не вскроют им брюхо и не заберут себе печенки. Не напьются кровью глупых, не поднимут вместо стяга теплое и бьющееся сердце. То противно Ордену, но из симбиоза глупцов ныне выхода нет. Потому лишь ненависть, лишь генетическая злоба сможет держать дух куриный в узде. Необходимость противостоять врагу живого – есть привилегия собрата, но с тем еще и разумный шаг каждого, не обремененного дурным помыслом.