Кстати, а ее саму-то - куда? Во фрейлины лично к Карлу? Без оговорок - прямо в будуар?

- Герцогиня Диана Марсо, фрейлина принцессы Арданской, Катарины.

Это платье виновато? И что это – удача или провал: угодить во фрейлины к девятилетней девочке?

Мда. Быть нянькой Диане еще не приходилось.

3

Что бы сделала Эдель на месте сестры? Рухнула на колени и предложила располагать ее жизнью?

- Катарина, вы хотите во что-нибудь поиграть?

- Нет, - равнодушно качнула светловолосой головкой принцесса.

Каролину прозвали Белокурой – значит, сестры похожи. Просто младшей красивые прозвища еще не положены. Как и баллады о ее грустной участи.

Похоже, неподвижно сидеть среди бархатных пуфов принцесса способна долго. Возможно – часами.

- Хотите, я вам спою? Или станцую? Я не слишком искушена в танцах Кельтланда, но…

Или почитаю вслух, или покажу фокус заморской страны Инд. В карты сыграем? В кости?

- Нет.

В догонялки? В куклы? Впрочем, кукол здесь нет ни одной.

У других принцесс, герцогинь и прочих королевских любовниц фрейлин целая толпа. И они могут заняться чем угодно. Хоть колкостями обмениваться, хоть тряпки обсуждать.

А здесь их только трое. Диана, принцесса и огромная холодная комната. И четвертый – тишина.

Даже в замке кузена Клемента было не в пример теплее. Там спальни не были столь огромны – и всего с одним камином. И кровать – на другом конце комнаты. Как девочка еще воспаление легких не схватила? Она же южанка.

А тут еще и из всех щелей дует. Как они зимой живут, если уже в начале осени – так промозгло и сыро? А ведь принцессы – тоже из Ардана. А Кати одета в легкое платьице. И от теплой шали отказалась. Трижды.

- Может, хотите повышивать? Золотом или алой нитью? Я могла бы показать один узор…

Или ты мне. Или хоть что-нибудь.

- Нет.

И ничто в лице не шелохнулось. За всё это время. Губы шевелятся, а лицо – мертво. Особенно глаза. Жутко.

Будь девчонка сестрой Дианы, ее стоило бы заставить играть, не спрашивая. Или крепко обнять и дать выреветься. Увы, положение Катарины – много выше ее собственного. Вольности здесь невозможны. А у Дианы не было маленьких сестер. И теперь почти кошмар - смотреть в эти равнодушно-взрослые глаза на худеньком детском личике.

- Хотите, я почитаю вам вслух?

- Нет.

Тишина. Тусклый свет еле льется в мелкое окно. Тут вообще – окна или бойницы?

А свечи Кати отвергла тоже.

- Или расскажу сказку?

- Нет.

Девочке просто страшно в этом огромном, жутком замке – как любому на ее месте! Вот она и замкнулась. Ушла в себя полностью.

Но что теперь делать Диане? Взяться за чтение или вышивку, не обращая на принцессу внимания? Попросить именно у нее во фрейлины Эдельвейс – хоть будет, с кем словом переброситься. А там бы и Катарина, глядишь, оттаяла. К Эдель дети тянуться должны – Диана же в детстве тянулась… Только будучи младше на два года, а не вдвое. И никогда она не была такой, как принцесса Катарина. И жила не в плену.

Эдельвейс бы что-нибудь придумала… но тогда в эту мрачную ловушку угодит не одна девица Марсо, а две. И ведь сестра еще не знает, что при дворе – много хуже, чем у кузена Клемента. Даже, чем в монастыре.

Впрочем, на любую просьбу девочка наверняка ответит привычное:

- Нет.

И даже бровью не пошевелит. И не моргнет.

Она вообще-то другие слова знает? Диана их из ее уст не слышала.

Должна знать. В Кельтланд Катарину привезли в шесть или семь лет. Не умеющих говорить детей такого возраста не бывает.

Шум за дверью – хоть какое-то развлечение. Может, пора на обед? Или его принесли? Мегера с повадками сержанта что-то на эту тему говорила, но у Дианы из пустой головы вылетело.