Но время взяло своё, и в один прекрасный день проливной дождь в душе хозяина сменился радугой. Видимо, он вспомнил, что помимо любви к Ольги в его жизни существует и другая любовь. В одно морозное зимнее утро он попросил меня найти его старую дублёнку.

– Неужели вы наконец выберетесь из дома? – воскликнула я с радостью.

– Да, – кивнул головой хозяин, всё ещё не решаясь улыбнуться с самых похорон. – Даже боюсь ехать на ферму и смотреть, как там обстоят дела. Лентяи-рабочие наверняка запустили лошадей, если не загубили.

– Сплюньте, Андрей Иванович, – махнула я рукой, – всё в порядке с вашими лошадьми, не сомневайтесь.

– Очень на это надеюсь, – покачал головой хозяин. – В ином случае мы с Ксенией по меру пойдём. Ей ещё поступать в институт в этом году. А для этого, как понимаешь, нужны немалые средства.

– Вы не спрашивали, какую профессию ей хочется освоить?

– Нет. Мы с ней уже долго не общались. И по этому поводу меня уже начинают мучить угрызения совести. Ну, ничего, приеду с фермы и обязательно побеседую с ней. Надеюсь, она не прогонит меня.

– С чего бы ей вас прогонять.

– Не знаю, – вздохнул хозяин. – Мне кажется, в последнее время она стала слишком закрытой, если не сказать дикой.

– Не одному вам кажется, – ответила я. – Но её однозначно можно понять. Столько всего навалилось на бедную девочку – переходный возраст, смерть матери, экзамены. Ну, ничего, скоро всё встанет на свои места.

И говоря это, я как в воду глядела. Девочка потихоньку возвращалась к себе прежней и уже к весне мы снова были лучшими подругами. Однажды, прогуливаясь под руку по аллее в парке и наслаждаясь первым в году тёплом, мы как всегда болтали с ней о всяких мелочах и сами не заметили, как разговор наш зашёл об институте, в который собиралась поступать девочка.

– Кстати, а почему ты захотела стать ветеринаром? – поинтересовалась я.

– Зина, – ответила она, – ты же знаешь, как я люблю животных. Почему-то не вижу себя ни учителем, ни инженером и никем другим, кроме как ветеринаром.

Она ещё раз напомнила мне о том, что в качестве места учёбы выбрала Московскую академию сельского хозяйства, и я невольно вспомнила, что туда поступил год назад младший сын Садовского. Странная, как мне на тот момент показалось, мысль посетила меня. Я подумала, что Ксения поступает в тот же самый институт, что и Виктор, только потому что снова хочет свидеться с ним. Однако потом всё же решила, что это всего лишь совпадение. Я могла бы, конечно, задать девочке вопрос на этот счёт, но не стала нарушать запрет на упоминание при ней имени того парня.

Ксения отлично сдала экзамены. Её усилия не пошли прахом, и мечта стать студенткой одного из лучших учебных заведений столицы сбылась. Правда, всё получилось не совсем так, как она планировала, но даже лучше. Вместо Академии сельского хозяйства ей удалось поступить в другой, более престижный институт на ту же специальность. Когда она узнала об этом, некоторое время грустила, что её ожидания не оправдались. Она якобы уже представляла себя в стенах той самой академии. А я только потешалась над её горем, ибо считала полной глупостью предпочитать рядовой институт едва ли не самому элитному в стране. Но вскоре и моей радости пришёл конец. В последний день лета мы с хозяином распрощались с нашей любимой девочкой. Проводив её на поезд, мы вернулись домой сами не свои. Хозяин развёл руки в стороны и, обведя взглядом гостиницу, сказал, что отныне каждая мелочь здесь будет напоминать ему о любимых жене и дочери и навевать смертельную скуку. Я согласилась с хозяином, кивнув головой и поджав губы. В тот же час Андрей Иванович уехал на ферму, а дома остались только я и кошка Изабелла. Я постирала домашнюю одежду Ксении, которую она сбросила с себя перед отъездом, приготовила хозяину ужин, а затем села у окна, поставив локоть на подоконник и подперев кулаком щёку. Я глядела через открытое окно на зеленый, залитый солнцем сад и вспоминала, как ещё вчера мы с Ксенией вместе готовили ужин для Андрея Ивановича, сидели в гамаке в саду, весело болтая о том да о сём. А потом я разрыдалась, как маленький ребёнок, у которого отняли последнюю конфету. И печаль моя с каждой секундой нарастала, ибо я стала представлять свою дальнейшую жизнь без Ксении. Теперь мне некому будет заплетать косы по утрам, некого будет ждать из школы, то и дело выходя за ворота и глядя на дорогу, не с кем будет поговорить по душам.