Машина мягко скользила по вечерним улицам Первопрестольска, и Аркадий задумался о прошлом страны, в которой прожил всю жизнь. Славянская Федеративная Социалистическая Республика – СФСР, как её называли кратко, была молодой, но уже уверенной в себе державой. По крайней мере, так всегда утверждали телевизор и газеты, а у Аркадия не было причин сомневаться в официальных формулировках.

Он не застал времён распада Советского Союза, но слышал о них немало. Аркадий вырос на рассказах, как вместе с независимостью в СФСР пришли хаос и беспорядок. Сначала народ ликовал, на улицах танцевали и пели, а затем эйфория сменилась тяжёлой реальностью. Лихие девяностые, рассказывал отец, были временем беспредела и страха, когда действовали только законы силы и денег.

Сын слушал своего отца внимательно и представлял опустевшие полки магазинов, перестрелки средь бела дня, улицы, по которым было страшно ходить после заката. Сейчас всё это казалось диким и неправдоподобным, словно речь шла о чужом мире.

Порядок стал возвращаться в начале двухтысячных. Аркадий хорошо помнил, как отец одобрительно говорил об этом времени. Тогда к власти пришли люди, не боявшиеся жёстких решений. Они очистили улицы от криминала, вернули в страну закон и дисциплину – пусть и строгими методами. Иного выхода, убеждённо говорил отец, просто не было.

В то же время в России, считавшейся старшим братом СФСР, также наводили порядок. Российские новости Аркадий смотрел с интересом, чувствуя гордость за союзника и уважение к его мощи. Связи с Россией были ключевыми – точкой стабильности и уверенности.

Однако у СФСР был особый путь. Окрепнув, страна решила навести порядок и в других бывших республиках СССР, где после его распада царил хаос. Аркадий хорошо запомнил кадры тех дней – военные колонны СФСР, строгие лица солдат, несущих дисциплину и порядок.

Некоторые страны принимали эту помощь с благодарностью, другие встречали войска сопротивлением. СФСР не обращала внимания на протесты, твёрдо уверенная в правильности своих действий. Аркадий разделял эту уверенность. Он верил, что порядок необходим, чтобы люди могли жить спокойно и строить будущее. Даже если это кому—то не нравилось, в долгосрочной перспективе ценность такого подхода была очевидна.

Теперь, спустя годы, СФСР стала символом стабильности и порядка. Улицы Первопрестольска были чистыми и безопасными. Люди спокойно шли по своим делам, уверенные в защите государства и закона. Аркадий смотрел на город с удовлетворением и гордостью, ощущая себя частью чётко работающего механизма, где у каждого своя роль.

Но сегодня вечером, после слов Головы государства, в душе Ладогина возникло новое, непонятное ему ощущение. Порядок и стабильность, всегда казавшиеся единственно верными, теперь вдруг выглядели хрупкими и спорными. Он чувствовал себя странно, словно впервые столкнулся с чем—то, чего не мог до конца понять.

Он понимал, что это ощущение пройдёт, что это лишь усталость после тяжёлого дня и неприятных новостей. В глубине души Аркадий по—прежнему верил в необходимость жёсткого, но справедливого порядка, который упорно строила его страна. Именно этот порядок сделал жизнь людей лучше и спокойнее.

Ладогин вздохнул и снова посмотрел в окно, стараясь отбросить странные мысли. Он знал, что система, частью которой он являлся, была правильной. Просто иногда нужно было напоминать себе об этом, чтобы не поддаваться сомнениям.

Автомобиль остановился у светофора, и Аркадий воспользовался короткой паузой, чтобы расслабиться. Мысли постепенно возвращались в привычное русло, успокаивая его и напоминая о стабильности, установленной СФСР. Именно эти ценности были для него главными, и он не собирался от них отказываться. Просто сегодня, в этот странный осенний вечер, ему потребовалось чуть больше усилий, чтобы это вспомнить.