Хенрик заинтересованно поднял брови:

– И что ты почувствовал, когда увидел всё это?

Эгидий задумался на мгновение, затем ответил:

– Я почувствовал, что Бог гораздо больше, чем мы можем себе представить. Его замысел не ограничивается нашими лесами и реками. Он создал мир, который настолько разнообразен, что мы, даже изучая его всю жизнь, никогда не сможем понять до конца. И это… это одновременно и смиряет, и вдохновляет.

Хенрик улыбнулся:

– Ты знаешь, брат Эгидий, твои слова заставляют меня задуматься. Я всегда считал, что природа здесь, в Ревеле, – это всё, что мне нужно для понимания Бога. Но теперь я вижу, что это лишь малая часть Его замысла.

Эгидий кивнул:

– Именно так. И знаешь, что самое удивительное? Даже в этой разности есть единство. Травы, которые растут в пустыне, и те, что растут здесь, – они все служат одной цели: поддерживать жизнь. Это как если бы Бог сказал: «Вот, я дал вам всё, что нужно, но в разных формах. Ищите, изучайте, и через это вы найдёте Меня».

Хенрик задумчиво посмотрел на свои мешки с травами:

– Может быть, именно поэтому я так люблю свою работу. Каждый раз, когда я нахожу новое свойство у растения, я чувствую, что становлюсь ближе к пониманию этого замысла. И теперь, благодаря тебе, я понимаю, что этот замысел гораздо шире, чем я думал.

Эгидий улыбнулся:

– И это, дорогйо мой Хенрик, делает тебя не просто аптекарем, но и искателем истины. И я рад, что могу разделить с тобой этот путь.

– Брат Эгидий, – внезапно прервал размышления гостя Хенрик, хитро оживившись, – ты сказал, что почти десять лет там прожил. Там, наверное, пришлось выучить немного арабского?

Эгидий улыбнулся, его глаза загорелись интересом:

– Да, конечно. Там без арабского никуда. Я не могу сказать, что помню всё, но что-то еще ва голове теплится. А почему ты спрашиваешь?

Хенрик встал и подошёл к старому сундуку, который стоял в углу комнаты. Он открыл его и достал оттуда аккуратно свёрнутую рукопись. Бумага была старой, с пожелтевшими краями, но текст, написанный арабской вязью, был ещё чётким.

– Я нашёл это среди вещей моего тестя, – сказал Хенрик, возвращаясь к столу. – Это рукопись по алхимии. Я пытался разобрать её сам, но… – он вздохнул, – это даже не греческий!Ты не мог бы помочь мне?

Эгидий взял рукопись в руки, осторожно развернул её и начал изучать текст. Его глаза скользили по строкам, а губы шевелились, как будто он читал про себя. Через несколько минут он поднял взгляд на Хенрика.

– Это действительно алхимический трактат, – сказал он. – Здесь говорится о превращении металлов, о поиске философского камня… Это очень сложный текст, но я могу попробовать помочь тебе его понять.

Хенрик почувствовал, как его сердце забилось быстрее:

– Ты научишь меня чему помнишь?

– Конечно. Алхимия – это не просто наука. Это путь, который может привести как к свету, так и к тьме. Ты должен помнить, что истинная цель – не просто превратить металл в золото, а понять замысел Бога. И не взорвать все вокргу, неправильно поняв арабский текст.

Хенрик кивнул, его лицо стало серьёзным:

– Я обещаю. Для меня алхимия – это не просто поиск богатства. Это способ понять мир, понять Его.

Эгидий улыбнулся:

– Тогда начнём. Давай я покажу тебе, как читать эти символы. Арабский язык – это ключ к знаниям, которые были сохранены на Востоке. И если мы сможем их понять, то, возможно, найдём ответы на многие вопросы.

Они провели весь вечер за изучением рукописи. Эгидий объяснял Хенрику основы арабского языка, показывал, как читать текст, и переводил первые строки. Хенрик, как губка, впитывал каждое слово, каждое объяснение. Он чувствовал, как перед ним открывается новый мир, полный тайн и возможностей.