Лике было ещё труднее осознать, что Маня, эта совсем ещё юная девочка, имела именно то количество мужчин, которое она заявляла. Но больше её поражало, что Маня при этом позиционировала себя как очень разборчивую в мужчинах честную особу.

Внешнее сознание Лики так же отказывалось воспринимать и два Маниных аборта с третьим там чего-то ещё. И когда Мурка в очередной сеанс откровенности расписывала Лике про этот третий, так называемый выкидыш, который произошёл прямо у неё дома. И что она его сама вызвала, при этом она делала что-то такое ужасное, что Лика даже не запомнила, что. И как потом чуть не умерла, потому что долго не приезжала скорая. Про грубость этих сучек медсестёр и презрительно-высокомерное отношение врачих этой долбаной больницы. Лика слушала, и ей казалось, что она попала в параллельный мир, и что на самом деле ничего такого не может быть, потому что не может быть никогда. Но так считало только её внешнее сознание, внутреннее прекрасно понимало, что всё, о чём повествует Маня – сущая правда!

Если бы они были не на судне, разве, после таких откровений, они бы продолжали общаться? Конечно же, нет! Но они были «две бабы на корабле», как сказал Пётр, и им уже некуда было деваться от своих откровений. И они снова и снова искали встречи друг с другом, чтобы ещё более полно, уже не утаивая ничего, досуха, до донышка, так сказать, выворачивать и выворачивать друг другу души наизнанку.

Работал эффект купе поезда, когда пассажир за два-три дня умудряется выдать всю свою подноготную абсолютно незнакомому человеку, другому пассажиру, чтобы, сойдя на своей остановке, напрочь забыть про доверителя в тот же день и час, навсегда.

Здесь имелось в распоряжении гораздо большее количество времени и, чем больше тайн Лика и Манька открывали, тем больше они были интересны друг другу. И вот уже Лике не так дико и невероятно всё, что довелось испытать Мане. А той, хоть и жалко бедную Лику, что так мало видела, но уже казалось вполне приемлемо: да, один мужик, но какие её годы, ещё не старая! Но в одном они сходились определённо: каждая, ни за что на свете не желала оказаться в шкуре другой. Хотя, это только сплачивало женщин перед ней: безжалостной, неумолимой, жестокой, капризной злодейкой – бабьей долей!

Не мудрено, что уже очень скоро их пресловутая «дружба» определилась окончательно и даже несколько обескуражила некоторых провидцев, предсказывавших именно такое развитие событий, то есть Петра. Что нашёл его светлый, нежный, невинный Мышонок в этой Маньке-Мурке, на которой клейма ставить негде? Он даже заревновал: угораздило же его ляпнуть тогда про эту чёртову дружбу. Но делать было нечего, и Пётр решил пока посмотреть, а там видно будет.

На четвёртый день подходили к Якутску. И в этот же день праздновали день рождения Мишки Резника. Делалось это, по традиции, вечером: организовывался праздничный ужин. Сегодня должны были прийти в порт Якутск, и торжество обещало быть особенно интересным: возможно приглашение на праздничный ужин Мишкиных друзей с других судов, случайно оказавшихся в Якутске в то же самое время. Но, самое главное: можно, наконец, расслабиться. Даже на берег, наверное, отпустят, именинника уж точно, если придут не слишком поздно.