– Ну как-то так, да. Разберешься. Потом, как рыбалка закончится, женихаться начнут. Тут опять молитвы: пошли самых лучших женихов-невест. Здесь можешь особо не вмешиваться, наблюдай, чтоб только сильно не увлекались игрищами. Забавные у них эти обряды, хех…

– Ну хоть свахой работать не надо – и то радость, – бухтел в усы Синичкин, помечая что-то карандашом.

– Еще из забавного: ритуалы у них своеобразные. Как начнут чего вытворять, так диву даешься. Тут действуй по ситуации, военный ты или где? Следи только, чтоб сильно не переусердствовали, – поучал Кутх, а Юрий Петрович старательно за ним записывал. – Твоя задача – сохранить в равновесии доверенный мир, не растерять территории, не разогнать народ, что в меня верит, и по возможности – приумножить. Пусть люди знают, что они под защитой и в отчаянный момент им помогут.

– Я тут вместо МЧС, получается, приставлен? – ехидно поинтересовался Синичкин.

– Не знаю такого бога, – на полном серьезе ответил Кутх.

– Ладно, разберемся, кого защищать и приумножать. Еще будут поручения, задачи, инструкции?

– Будут. Пиши, – Кутх хлебнул чайку и продолжил рассказ про особенности и уклад жизни северных народов. Юрий Петрович усердно записывал, аж испарина на лбу выступила.

Кутх заинтересованно поглядывал на суету Синичкина с конспектом, но не препятствовал. Кожа покрывалась значками и символами, глаза к утру у штабного офицера начали слипаться.

– Ну, вкратце обрисовал. Если что, подсказки тут, – Кутх кинул на колени Юрию потрепанную книжку «Сказки народов Севера».

У товарища капитана первого ранга от удивления брови чуть с прической не слились.

– Тут что, всё правда? – тыча в книжку пальцем, прохрипел он.

– В целом – да. Ну, приукрасили немножко, – у Кутха на голове образовалось сомбреро, под левым крылом – чемоданчик с яркими наклейками, а в правом – бокал с зеленым коктейлем и зонтиком. – Адьёс, дружище! Разбирайся, а я в отпуск.

И исчез.

Не успел Юрий Петрович толком выдохнуть, слышит – кто-то поет, и вроде как к нему обращаются.

Вышел Синичкин из юрты. Глядит: вдалеке народ в оленьих кухлянках собрался, костры развели. А глаз у капитана вдруг зорче обычного сделался. Прищурился он, пригляделся. Навострил уши, прислушался.

– Приди к нам на праздник кита, великий Кутх, посмотри, как мы мирим охотников с убитыми животными. Гляди, великий Кутх: вот эти охотники превратились в камни, чтобы дух кита поверил нам.

Взрослые с виду люди, а глупостями маются. Трое здоровых мужиков завернулись в моржовьи кишки и камушками прикинулись. Замерли, не шевелятся. А остальные вокруг них с бубнами подскакивают, курлычут чего-то. Махнул на них рукой Юрий Петрович. Пусть забавляются. Небось без него разберутся. А народ в кухлянках заволновался что-то, закричал. Скачут, руками размахивают.

Те охотники, что в моржовьи кишки завернулись и камни изображали, и впрямь камнями сделались, мертвым куском скалы. От удивления глаза у Юрия Петровича так и полезли на лоб.

– Ох ты ж, ёжки-матрешки! Что ж я натворил! Живых людей угробил, – побледнел Юрий Петрович. Он и сам не понял, что сделал: может, не той рукой махнул, может, не тем глазом моргнул. Но людей оживить надо, а то его самого потом Кутх во что-нибудь непотребное обратит.

Вернулся в юрту капраз, схватил книжку со сказками северных народов, пролистал пару страниц. Ничегошеньки там нет про оживление. В конспект свой сунулся – и там на эту тему пустота.

Давай он кружить по Кутховой юрте. Нашел в сундучке склянку. На ней наклейка «ЖВ».

«Ага, это живая вода. Пойду обрызгаю потерпевших, вдруг поможет», – подумал Синичкин и выскочил наружу, на ходу выдергивая из склянки пробку. Из горлышка как хлынет дождь. На весь мир разлетелись капли. Те люди, что на праздник пришли, раскинули шатер, от дождя укрылись. А каменные охотники в моржовьих кишках стоят – не шелохнутся.