Катя обогнула камень и подставила руку под неспешную струю:

– Какая ледяная! Руки стынут. На мне сантиметровый слой пыли, и чешется все тело! Я хочу помыться, – последние ее слова были похожи на стон, взывающий к справедливости стремительно темнеющее хладнокровное небо.

Ужин состоял из нескольких горстей отваренного риса, перемешанного с мясными консервами. Трапеза прошла достаточно безмолвно, на скорую руку. Катя с недвусмысленной гримасой отвращения съела пару ложек. Затем достала остатки засохших лепешек и, разломав их на равные части, положила на плоский камень.

Костер уютно потрескивал, пожирая тонкие сухие ветки и неровно освещая заросшие щетиной мужские лица. В стороне высилась просторная палатка защитного цвета, намекая на возможность реализовать одну из самых основных потребностей людей – сон.

– Все, – Катя выгребла ложкой остатки прилипшей рисовой каши из котелка и протянула ее рядом сидящему мужчине. Он был русоволосый, с зелеными глазами. Приятная европейская внешность дополнялась улыбчивым и добрым выражением лица. Мужчина послушно взял ложку, слизал прилипший рис дочиста и захрустел куском хлеба. Катя взяла котелок. Дружно брошенные в него ложки брякнули о жестяное дно. – Сереж, я сейчас помою. Достань, пожалуйста, чай. У нас еще оставался?

Коростылев подал знак мужчинам, негромко бормоча то ли им, то ли себе под нос не то команду, не то пожелание ко сну. Передал им куртки, в которые каждому помог облачиться и застегнуться.

– Детский сад, – презрительно бросила Катя, удаляясь с котелком к горному роднику. – На горшок их еще посади.

Сергей собрал остатки еды, бережно завернув их в фольгу и бумагу. Упаковал кульки в рюкзак. Повертел в руках пустую банку из-под консервов, прикидывая в уме, может ли она еще как-нибудь пригодиться.

– Кать! – он, увидев, что мужчины находятся под присмотром Коростылева, двинулся к роднику. – Это могут быть чашки! Или тарелки!

– Сам пей и ешь из таких чашек. Рыбный запах я не отмою. Лично я буду прихлебывать из котелка, – Катя принюхалась к стенкам. – Вроде не пахнет. Заварку нашел? Сахар?

– Да, – Сергей наощупь приблизился и подставил пластиковую бутылку к тонкой струйке холодной воды.

– Уложил он своих детишек? Может, у тебя есть догадки о том, что ценного в трех здоровых мужиках, которых мы должны сопровождать?

– Можно потише? – попытался утихомирить ее Сергей.

– Нет, нельзя!!! – словно нарочно, так, что слышали бы и горы, громко распалялась Катя. – Почему я вынуждена делать то, в чем не понимаю смысла?!

– Это – жизнь, – с грустью вздохнул Сергей, стараясь оттереть пучком сорванной травы внутренние края жестяных баночек.

– Давай, – появившийся из темноты Коростылев протянул руку к котелку, который Катя со злости терла песком в сотый раз. Набрав в него чистой воды, Коростылев отнес котелок назад.

– Их откуда-то вытащили или выкрали, а теперь переправляют по всей стране с меняющимися провожатыми, – шепнула Катя Сергею. – Я так думаю. Только почему они не разговаривают? Они вообще игнорируют меня, как будто им нельзя вступать ни в какие контакты.

– Они точно там? – Катя кивнула на палатку, откуда не раздавалось никаких звуков. Коростылев, спохватившись, подскочил и заглянул внутрь. С видимым успокоением он вернулся к костру, над которым в котелке закипал чай. Коростылев достал металлическую плоскую фляжку и поставил ее на камень. Сергей снял котелок с кипящей водой и наполнил ею две круглые жестяные баночки. Плеснул в них и немного жидкости из фляжки. Котелок он поставил к Кате поближе и достал из кармана несколько кусочков щербета из молочного сахара с орехами, завернутых в бумагу.