– Сегодня утром, – отвечала Сесилия. – Мне сообщили, что он совсем здоров. А вы виделись с ним снова, сэр?

– Да, сударыня, дважды.

– Вы полагаете, он почти поправился?

– Я думал, – произнес мистер Делвил с некоторым сомнением, – и до сих пор думаю, что его должно излечить ваше беспокойство о нем.

– О, – воскликнула Сесилия, – надеюсь, у него есть средства получше. Боюсь, однако, меня ввели в заблуждение: вы, кажется, не считаете, что он идет на поправку.

– Мистер Белфилд не настолько плох. Прежде всего вы должны заставить его отказаться от мысли уехать в деревню. Пусть остается в Лондоне, пока хирург не объявит, что он может путешествовать без всякого риска.

– Он и вправду так неразумен, что хочет уехать без согласия хирурга?

– Именно это и заставило меня раскрыть вам глаза на состояние его здоровья. Я рискнул честно рассказать вам обо всем, чтобы ваше своевременное вмешательство отвело беду. Возможно, я беспокоюсь больше, чем надо, но в подобных случаях следует доверять лишь мнению хирурга. Возможно, оно вам известно?

– Мне? Нет, что вы, я никогда не видела хирурга мистера Белфилда и даже не знаю, кто он.

– Завтра утром я собираюсь поговорить с ним. Быть может, мисс Беверли позволит мне потом сообщить о том, что я узнал?

– Благодарю вас, сэр, – ответила Сесилия, заливаясь румянцем, – но мое нетерпение не столь велико, чтобы вводить вас в такое беспокойство.

– Могу ли я рассказать вам, как нашел его сегодня утром?

– Рассказывайте, если хотите, я не возражаю.

– Что ж, он был окружен веселыми молодыми людьми, уверял меня, что совершенно здоров и собирается завтра утром уехать из города, хотя, когда я пожал ему на прощание руку, меня поразило, что рука эта очень горячая.

– Я с интересом выслушала ваш рассказ, – заявила Сесилия, – но не понимаю, что, по вашему мнению, я должна делать после этого.

– А это уж не мое дело. Поведать вам обо всем мне велела совесть.

К немалому удивлению, Сесилия обнаружила, что, пытаясь получить сведения о мистере Белфилде, совершила ту же ошибку, что тремя днями ранее в отношении баронета. Однако появление миссис Делвил положило конец их беседе.

Почтенная дама приняла Сесилию весьма любезно, извинилась, что не отдала визита: причиной тому было легкое недомогание. Вскоре объявили, что обед подан. Мистер Делвил, к большой радости Сесилии, на него не явился. День прошел чудесно. Других гостей не было, Сесилии не досаждали неприятными разговорами, не упоминали о поединке, не намекали на соперников. Этот долгий визит утвердил ее в хорошем мнении, которое она составила и о матери, и о сыне. Она сожалела о предубеждении мистера Монктона, которое теперь, после данного ею обещания, мешало ей без промедления переехать к Делвилам.

Сесилия отбыла лишь в одиннадцать часов. Напоследок миссис Делвил извинилась перед гостьей за то, что пригласила ее к себе во второй раз еще до того, как сама нанесла ей визит. Однако в скором времени она собирается отдать свой долг, чтобы частые дружеские встречи позволили ей выполнить конфиденциальное поручение, возложенное на нее опекуном мисс Беверли.

Сесилии понравилась деликатность собеседницы, но ей было нечего утаивать, и она скорее сожалела, чем радовалась отсрочке объяснения, поскольку видела, что все члены семейства заблуждаются относительно подоплеки дела.

Вернувшись домой, Сесилия с удивлением обнаружила, что супруги Харрел сидят в гостиной вдвоем. Когда она поднималась по лестнице, миссис Харрел выбежала к ней с вопросом:

– Братец, это ты?

– Нет, – сказала Сесилия. – Вы ждете его так поздно?