– По крайней мере, я знаю, что скоро сама заскучаю с ним.

– О, да ведь на ennuyé не обижаются, потому что все понимают, что это значит.

– Он приятный человек?

– Сказать по правде, я считаю его ужасно противным! Он зевает прямо людям в лицо. Так безразличен к тому, что ему говорят, что не слышит и половины.

– Зачем же вы его поощряете? Зачем обращаете на него внимание?

– Да потому что все так делают, иначе я бы на него и не взглянула.

К Сесилии подошел капитан Эресби. Ей очень хотелось послушать оперу, и она спросила его, нельзя ли пробраться в партер.

– Боюсь, что это покажется вам убийственно трудным, – заметил капитан, улыбнувшись, но помощи не предложил. – И, признаюсь, не в моих правилах лезть в толчею.

Дамы, сопровождаемые мистером Арнотом, все же совершили вылазку и нашли, что трудности, как водится, преувеличены. Правда, им пришлось разделиться, но подходящие места достались всем.

Во время последнего балета Сесилию увидал сэр Роберт, прогуливавшийся по «аллее щеголей» [16]. Подошел и мистер Монктон, тоже заметивший Сесилию. Он с радостью увидел, что девушка всецело поглощена представлением, но его встревожило бесцеремонное внимание баронета. И он решил одним махом развеять свои сомнения, выяснив его намерения.

– Не правда ли, подопечная Харрела прелестней всех в этом зале? – сказал он.

– Да, она хороша, – спокойно ответил сэр Роберт, – но чертовски горда. Не люблю таких женщин. Ты говоришь ей любезности, а она за все старания посылает тебя к дьяволу.

– Так вы пробовали? Вы ведь не из тех, кто любезничает.

– Знаете, однажды я заикнулся о чем-то подобном – на репетиции упомянул про Джульетту. Разве вас там не было?

– И все? Считаете, один комплимент – и дело в шляпе?

– Черт возьми, неужели сегодня кто-нибудь желает пресмыкаться перед юбками?

– Боюсь, она другого мнения. Вы верно подметили: мисс Беверли невыносимо горда. Я давно ее знаю и могу заверить вас, что с друзьями она не более покладиста.

– Возможно, но три тысячи годового дохода – лакомый кусок! Гордость – лишь небольшая помеха на пути к такому богатству.

– Вы уверены, что ее состояние так значительно? Слухи частенько бывают преувеличены.

– О, у меня надежные сведения. Впрочем, я еще подумаю, ведь с ней придется повозиться.

Тем временем дамы направились в кофейню, медленно продвигаясь сквозь толпу. Выйдя в фойе, Сесилия увидела мистера Белфилда, который тотчас предложил ей свою руку, чтобы помочь выбраться из давки. И тут сэр Роберт, догнавший Сесилию, словно не замечая Белфилда, произнес:

– Мисс Беверли, вы позволите мне сопровождать вас?

Сесилия холодно отказалась, однако с готовностью приняла помощь мистера Белфилда.

Надменный баронет был крайне уязвлен. Он подступил к мистеру Белфилду и презрительно взмахнул рукой.

– Уступите дорогу, сэр!

– Уступите сами, сэр! – воскликнул Белфилд.

– Вам? А кто вы такой, сэр? – заносчиво процедил баронет.

– Об этом, сэр, я дам вам знать, когда пожелаете.

– Какого дьявола, о чем это вы, сэр?

– Понять меня нетрудно, – ответил Белфилд и потянул за собой Сесилию, в страхе отступившую назад.

Сэр Роберт, вне себя от ярости, повернулся к девушке и осуждающе заметил:

– И вы позволяете этому дерзкому мужлану сопровождать вас, мисс Беверли?

Белфилд гневно поинтересовался, что имел в виду сэр Роберт, когда назвал его дерзким мужланом, а сэр Роберт еще надменнее повторил свои слова. Ошеломленная Сесилия умоляла обоих успокоиться, но Белфилд выпустил ее руку, а сэр Роберт, имевший некоторое преимущество, так как стоял на ступеньку выше противника, с силой оттолкнул его и стал спускаться в фойе.