– Да, да, я хорошо знаю эту женщину – ее же заботами, ведь она докучает мне каждый день вот уже девять месяцев.

Сесилия онемела. Обнаружив, что он все знал, однако с полнейшим безразличием заставлял несчастную в течение девяти месяцев ежедневно добиваться уплаты долга, она была безмерно потрясена. Некоторое время оба молчали, затем мистер Харрел зевнул, потянулся и лениво произнес:

– А почему ее муж не пришел сам?

– Разве я не сказала вам? Он так болен, что даже не может работать.

– Что ж, когда ему станет лучше, – бросил мистер Харрел, направляясь к двери, – пусть приходит, я с ним поговорю.

Сесилия, пораженная его черствостью, невольно обернулась к мистеру Арноту, но тот, виновато опустив голову, тотчас вышел. А мистер Харрел, полуобернувшись, но избегая смотреть в лицо Сесилии, беспечно спросил:

– Так вы идете?

– Нет, сэр, – холодно ответила она.

Тогда он вернулся в библиотеку, оставив ее расстроенной и удивленной. Теперь ей было даже стыдно вернуться к бедной женщине, хотя она решила сделать все возможное, чтобы смягчить ее разочарование и облегчить несчастье. Но до того, как Сесилия вышла из комнаты, явился один из слуг и сказал, что хозяин просит ее наверх. «Наверное, он смягчился!» – подумала она и, окрыленная надеждой, поспешила к нему.

Мистер Харрел, его супруга, сэр Роберт и два незнакомых джентльмена серьезно обсуждали что-то, расположившись за большим столом, на котором были разложены планы и чертежи фасадов небольших построек. Мистер Харрел тотчас с живостью обратился к Сесилии:

– Вы очень любезны, что зашли. Без вашего совета у нас ничего не выходит. Умоляю, выберите из этих планов нашего будущего театра лучший.

Сесилия не двинулась с места. Миссис Харрел, удивленная ее молчанием и чрезвычайной серьезностью, спросила, хорошо ли она себя чувствует и почему отложен визит к мисс Лароль. Та попыталась успокоиться и ответила на расспросы в своей обычной манере, но отказалась высказать мнение о планах, а затем, едва взглянув на собравшихся, вышла из комнаты.

Мистер Харрел понял причины ее поведения гораздо лучше, чем счел нужным показать. Желая утихомирить Сесилию, он вышел вслед за нею из библиотеки.

– Мисс Беверли, ваша протеже подождет до завтра?

– Да, разумеется! – ответила она, приятно удивленная вопросом.

– В таком случае не возьмете ли вы на себя труд попросить ее прийти ко мне утром?

Обрадованная девушка с улыбкой поблагодарила его. Несчастная миссис Хилл встретила ее в большом оживлении, и Сесилия вообразила, будто мистер Харрел уже опередил ее. Но вскоре стало ясно, что это не так, ибо, выслушав отчет, женщина покачала головой:

– Ах, сударыня, его честь всегда говорит: завтра! Но лучше я теперь уйду не солоно хлебавши, лишь бы больше не жаловаться.

– Завтра вы получите свои деньги. Надеюсь, это приободрит вас. И пожалуйста, пригласите доктора. Он научит вас, как ухаживать за мужем. Я дам вам денег на это, а если вновь понадобятся его советы – смело обращайтесь ко мне.

Сесилия снова достала кошелек, но миссис Хилл, схватив ее за руки, воскликнула:

– О нет, сударыня! Я здесь не затем, чтобы выпрашивать деньги у такой доброй женщины, как вы!

И она рассказала, что теперь совсем богата, потому что, когда мисс вышла, в комнате появился джентльмен, который дал ей пять гиней. Сесилия по описанию признала в нем мистера Арнота. Такое милосердие не могло не возвысить его в ее глазах.

Затем, радуясь, что сделала доброе дело, она снова приказала подать карету к выходу и отправилась к мисс Лароль. Не застав той, девушка вернулась домой, ибо теперь возлагала на мистера Харрела слишком большие надежды, чтобы думать об обращении к другим опекунам. Остаток дня она была более чем любезна с ним, чтобы показать, как одобряет его добрые намерения. А мистер Арнот, получив в награду заслуженную улыбку, думал, что теперь его пять гиней сполна окупились, хотя добрый поступок доставил ему удовольствие и сам по себе.