На следующий день после завтрака Сесилия с нетерпением ожидала известий о жене плотника. Мистер Харрел, всегда завтракавший у себя, после, как обычно, зашел к жене, но имени миссис Хилл даже не упомянул. Поэтому Сесилии самой пришлось спуститься в переднюю и спросить у слуг, не заходила ли бедная женщина. Да, отвечали ей, она была здесь, виделась с хозяином и уже ушла. Сесилия вернулась в утреннюю гостиную и не покинула ее даже с появлением сэра Роберта, поскольку жаждала узнать, чем кончилась встреча мистера Харрела с миссис Хилл. Она недоумевала, почему он ничего ей не рассказывает.

Через несколько минут явился Моррис. Он пришел уведомить дам, что завтра утром в опере состоится репетиция нового грандиозного балета. Выяснилось, что миссис Харрел уже приглашена в другое место, поэтому предложение Морриса отклонили. Тогда он обратился к Сесилии:

– Когда вы в последний раз видели нашего друга Монктона, сударыня?

– На репетиции, сэр.

– Он так любезен, – продолжал Моррис, – а его поместье просто очаровательно. Вы там бывали, сэр Роберт?

– Вовсе нет, – ответил сэр Роберт. – Чего ради я туда поеду? Смотреть, как беззубая карга восседает во главе стола? Когда Монктон женился на ней, мы все думали, она вот-вот помрет. Впрочем, если бы он не вел себя как слюнтяй, то разделался бы с нею еще девять лет назад.

– Ему так и следовало поступить, – воскликнула миссис Харрел. – Эта ведьма вечно нагоняет на меня страху.

Сесилия, разумеется, нисколько не огорчилась, когда эту бессердечную болтовню прервал приход слуги, доставившего ей записку. Она уже собиралась уйти, чтобы прочесть ее в одиночестве, но по просьбе только что явившегося мистера Монктона лишь отошла к окну.

Вот это письмо:

Окружающие заметили, какую досаду вызвала у Сесилии эта записка. Лишь Моррис имел мужество заговорить с Сесилией. Развязно подскочив к ней, он сказал:

– Счастлив тот, кто написал это послание, сударыня, – сдается мне, вы прочли его не без интереса.

– Уверяю вас, его писал не мужчина, – ответила Сесилия.

– О, мисс Беверли, – воскликнул баронет, подходя к ней, – надеюсь, сегодня вам лучше? Вчера вы как будто страдали легкой меланхолией. Быть может, вам надо пройтись?

– Пусть дамы вверят себя моему попечению, и мы прогуляемся в парке, – вставил Моррис.

– Я могу предложить кое-что получше, – сказал сэр Роберт. – Что, если мы пройдемся по Харли-стрит, я покажу вам дом, где нынче обитаю, и вы выскажете свое мнение о нем? Что скажете, миссис Харрел?

– Мне это по душе.

– Принято! – воскликнул мистер Харрел.

– Тогда идемте, – отозвался сэр Роберт. – Мисс Беверли, надеюсь, у вас есть теплое пальто?

– Прошу прощения, я не могу к вам присоединиться, сэр.

Мистер Монктон, воспринявший затею с опаской, обрадовался спокойной уверенности, с какой Сесилия ее отклонила. Харрелы стали ее уговаривать, но надменный баронет, очевидно скорее задетый, чем расстроенный этим отказом, больше не настаивал на прогулке, и она была отменена.

От мистера Монктона не укрылось подтвердившее его подозрения обстоятельство, что мысль прогуляться по Харли-стрит, возникшая якобы случайно, была вызвана желанием сэра Роберта услышать мнение Сесилии о своем доме. Это немного встревожило мистера Монктона, однако куда больше его изумляли высокомерие и самонадеянная гордыня сэра Роберта. И хотя в отношении Сесилии к баронету он не заметил ничего, кроме отвращения, но по поведению сэра Роберта сумел заключить, что баронет уверен в своей победе. Это была неприятная догадка. Впрочем, мистер Монктон не придал ей большого значения и решил оставаться дольше всех, чтобы иметь возможность переговорить с Сесилией наедине.