– Еще чего! – сорвалось с моих уст, и я почувствовала, как остриё враждебности ударяет в воздух. Кажется, я почти забыла, какую роль собиралась сыграть.

Давид, не меняя выражения, приподнял бровь, как будто испытывая меня. Он подошел ближе, его глаза не отрывались от моего лица, и я почувствовала, как воздух между нами стал плотнее. – Я думал, мы договорились?

Я сглотнула, но не смогла подавить слабость, что прокралась в мое сердце. Сдерживая дрожь, я сжала кулаки и почти шепотом выдавила:

– Просто скажи, что тебе нужно, и я это сделаю. Не надо причинять мне боль…

– Руки, Ада, – снова потребовал Давид, не отрывая своих серых глаз от моих.

– Пожалуйста… – я опустила голову, не в силах сдержать слезы. Мои плечи задрожали, и я едва тормозила рыдания, которые вырывались наружу, как поток.

Он резко схватил меня за обе руки, дернул их к себе. Мгновение, и мои запястья оказались под его зажимом, а ремень, как стальной пистон, затянулся вокруг моих кистей, сжимая их до боли.

Мой плач стал неконтролируемой истерикой, вихрем, который захлестывал меня. Я рыдала, не в силах освободиться, сбежать, сделать хоть что-то. Каждое движение было – безнадежной борьбой с собственным телом, которое не слушалось.

Давид, по прежнему безмолвно, осторожно поднял мое зареванное лицо двумя пальцами за дрожащий подбородок.

В следующую секунду его рука с размаху опустилась на мое лицо. Пощечина была такой сильной, что мир перед глазами поплыл, а жгучая боль, словно кипучий поток, охватила все мое лицо.

От удара я потеряла равновесие, и моё тело упало на мягкую перину кровати. Удар был настолько сильным, что я не сразу поняла, что произошло. Воздух застрял в легких, я почувствовала, как мой мир будто сжался в одну точку, и на несколько секунд я выпала из реальности.

Только через мгновение я смогла наконец сделать глубокий вдох, который, казалось, разорвал мою грудь.

– Послушай меня, Ада, – произнес Давид, выдыхая, словно сбрасывая с себя всю накопленную агрессию. Он уселся на кровать рядом с моим парализованным от шока телом.

– Ты работаешь на «Аспид»? – спросил он спокойным, почти безразличным голосом, как будто это была самая обычная из возможных бесед.

В моей голове мысли начали формироваться, но они были обрывочными и туманными, как будто я хотела собрать осколки стекла. Я неуверенно попыталась сесть, поджав ноги, как если бы таким образом могла стать невидимой, исчезнуть из его поля зрения. Я чувствовала себя маленькой, беспомощной, как потерянный ребенок, который не знает, куда спрятаться.

– Я… я не знаю, что это такое, – выдохнула я, голос мой едва пробился через сдавленное обидой горло.

– Тогда зачем ты следила за нашим человеком и кому ты слила фотки, которые сняла в переулке? Спросил Давид все тем же спокойным тоном.

Мои глаза расширились от услышанного. Неужели последствия моего любопытства действительно могут быть такими серьезными. Страх захлестнул меня, и я почувствовала, как лед сковывает мои органы.

– Давид, прошу, поверь мне, – я начала говорить, голос дрожал от волнения, – Я клянусь, это было просто любопытство. Я не знаю тех людей, которых сняла в тот вечер. Умоляю, я не знала, что все так закончится. – слезы снова сыпались по щекам.

– Людей? – Его взгляд стал еще более настойчивым, он нахмурил брови и прищурился, как будто пытаясь разобраться в моих словах. – Сколько их было?

– Двое, там было двое мужчин, – затараторила я, проглатывая очередную порцию слез. – Один был очень высокий, кажется, в кожаной куртке. А другой был в белом или в каком-то светлом пиджаке. – Я судорожно искала в памяти хоть какие-то детали, мои глаза метались по комнате, как будто они пыталась найти хоть одно подтверждение моим словам.