Но пока что – было на что переключить внимание и интерес. Здание Воложинской ешивы выглядело непривычно роскошным в глазах Хаима Нахмана, ее с иголочки одетые в традиционную одежду ученики, принадлежавшие к элите «талмидей-хахамим», заполняли учебные помещения, в которых звучала непрерывная музыка слов Гемары, и вначале ему импонировала принадлежность к этому новому для него миру. Он погрузился в учебу и через несколько месяцев великолепно сдал первый устроенный ему экзамен по Гемаре. Это еще больше вдохновило его. Письмо об его успехах руководство ешивы отправило в Житомир к реб Моше Яакову и оно, конечно же, очень порадовало его деда.
Молодой Бялик опять был на стороне плачущей Шхины. Он вновь видел себя «Последним», ощущал себя ее защитником, тем, кто предъявляет претензии ее обидчикам:
(перевод Зеэва Жаботинского)
(Он еще не пишет стихов и это время. Это, как и приведенные ранее, написано много позже…)
…Но вдохновение как пришло, так и ушло. Он знал, что его предназначение в другом. Увы, он не станет, как мечтала его мать, большим раввином.
Он забросил учебу и вместо Гемары погрузился в изучение русского языка. Стихи Семена Фруга очаровали его. Он попросил своего друга, соседа по комнате, давать ему уроки, чтобы свободно читать их в оригинале. Уже через короткое время он принялся за Достоевского. Постепенно он одолевал книгу, и неподатливый русский язык сдавался под напором таланта и энергии.
А затем его новые друзья-«маскилим», которых он нашел и здесь, в самом сердце традиционной еврейской учености, прямо в рядах ученой элиты, познакомили его с творчество Ахад ха-Ама. Это решило судьбу Хаима Нахмана Бялика и зарождающейся новой ивритской поэзии и определило культурный фундамент еврейского ишува Палестины и основы культуры будущего Государства Израиль.
«Птица Сиона»
Все перевернулось. Для начала, в восемнадцатилетнем возрасте, Хаим Нахман пишет, по просьбе своих друзей, манифест их тайного сионистского общества под названием «Нецах Исраэль», и его публикуют в газете «А-Мелиц». Юный Бялик теперь погружен в новую мечту. Он уверен, что именно там, в Сионе, куда стремятся его друзья, а теперь и он сам, будет спасена от своей горькой судьбы оплакиваемая им Шхина. Его детские неясные мечты обретают реальность и место на карте, оставаясь все еще по своей сути мечтами о некоей сказочной и недоступной земле. Туда стремятся герои-исполины, о которых он через много лет напишет эпическую поэму «Мертвецы пустыни». Туда долетают сказочные птицы, которые затем возвращаются к нему, чтобы дать отчет о своем путешествии: