Настали первые дни новой работы. Власти усилили поимку бандитов в горах. Шаройские окрестности должен был контролировать Хайрулла. День клонился к закату. Хайрулла на коне прочесывал лес. В душе молил Бога, чтобы никого не встретил. – Я собаку не смогу предать, не то что человека! О Аллах, прошу тебя не ставь меня в такие условия, чтобы пришлось указывать на чей-то след – молил в душе Хайрулла…

Выйдя из леса, он ехал по горной дороге, как конь заржал, услышав человеческие голоса. Неприятный холод обуял всадника. Негромкие голоса доносились из подножья горы. Хайрулла понял, что в старой пещере кто-то есть. Он направил туда коня. Оставив вороного, он пешим ходом добрался до входа, откуда виднелся приглушенный свет. Хайрулла, осторожно ступая, вошел.

Пещера, видимо, не первый день служила местом постоянного обитания абреков. Стены были украшены коврами, повсюду висело дорогое оружие. На полу, по-турецки скрестив ноги, сидело трое мужчин. Они были все чем-то внешне похожи. Аскетические лица со впалыми щеками, обрамленные черными бородами и строгий взгляд по-волчьи нахмуренных глаз выдавали, что они все трое преследуют одну цель. Посередине стоял котел, из которого тонкой струйкой поднимался пар, а вместе с ним и вкусный запах свежесваренного мяса. Визит Хайруллы их нисколько не удивил. Ни один мускул не дрогнул на их лице, хотя они прекрасно знали, что перед ними стоит вооруженный НКВДшник. Со стороны можно было подумать, что эта встреча была заранее запланирована.

– Ассаламу Алейкум! – первым нарушил тишину Хайрулла.

– Ва алейкум салам, незваный гость! – ответил один из них.

– Рад, наверное? Хорошую информацию нашел, начальство по головке погладит. А вот дойдешь ли ты до него? А? – съязвил второй. А третий абрек, доставая из нагрудного кармана маленькие ножницы произнес, усмехаясь:

– Проходи. Не стой у порога…

Хайрулла был в недоумении, и сурово упредил:

– В роду Хайруллы из Шароя никогда не было предателей! И если вы хотите оставить меня в живых, попросил бы не трогать мои усы, если с этой целью ты достаешь ножницы. Я не терплю унижения, и никогда не ставил жизнь выше своей чести. И надеюсь, что я стою сейчас перед людьми, для которых это слово также бесценно, как и для меня. Да, мы люди разных интересов. И сейчас вас больше, вы вооружены, но прежде всего по горским адатам, если вы их чтите, то я ваш гость! Гость или пленник решать вам и вашему благородству?! – воскликнул Хайрулла, горделиво поправляя свои усы.

Абреки посмотрели друг на друга. Один из них убрал ножницы обратно в карман.

– Это значит ты, этот Хайрулла. Наслышаны о твоем мужестве, и, видимо, не пусты эти разговоры.

– Проходи! Расслабься. Покушай с нами. Къонаха (чеч. настоящий мужчина) он остается им в любых условиях. Мы действительно наслышаны о тебе.

– Мне бы намаз сделать?! – тихо произнес Хайрулла. Один абрек быстро вскочил и подал ему четки и молельный коврик. Хайрулла совершил намаз, покушал вместе с абреками. Они поинтересовались его жизнью, семьей, затрагивая болезненные струны его сердца. Сглотнув какой-то непонятный ком обиды, Хайрулла ответил:

– Умерла у меня жена, троих детей оставила. Старшему сыну около пятнадцати, есть близнецы мальчик и девочка пятилетние. Засиделся я с вами. А это опасно и для меня, и для вас. Не дай Аллах коня моего обнаружат или следы. Пожалуй, пойду я. А вы берегите себя… и запомните раз и навсегда Хайрулла не предает! Мужчины встали. Каждый из них крепко пожал ему руку. А один из абреков при выходе тихо окликнул его.

– Хайрулла! Он оглянулся.

– Женись обязательно, Хайрулла, слышишь? У тебя должно быть много сыновей…