Альбер же, в свою очередь, больше интересовался разглядыванием самих карт, нежели игрой, отчего очень быстро опустошил свой и без того не слишком толстый кошелёк. Попавшие ему в руки карты он вертел, тщательно рассматривал нанесённый на них рисунок, о чём-то размышлял, и, казалось, совершенно не интересовался самой игрой. Вначале он разобрался в том, что карты делятся на четыре масти – две красные и две чёрные, потом в том, что все они имеют строго выстроенную иерархию. Младшие карты, от двойки до десятки, были просто цифрами, старшие же представляли собой юношу-валета, женщину-даму и короля. При рассматривании этих трёх карт в его ум забралось сравнение этой иерархии с реальной жизнью, и, в частности, с его собственной. И над всеми ними стоял, так называемый, «туз» – нечто вроде длани божьей.

Но больше всего его удивлял «joker» – карта с изображением ехидного, похожего на чёрта, шута. Она не имела ни масти, ни какого-нибудь номинала, но при этом «била» любую другую карту, не зависимо от её масти и достоинства. Этот игривый «шутник» был самым настоящим воплощением её величества фортуны, если не сказать больше – самого дьявола. Ведь неспроста же пройдёт ещё немного времени, и пойманных за карточной игрой начнут забивать в колодки, а профессиональных шулеров и вовсе расчленять и кастрировать.

Так, перед очередной партией, когда потребовалось сделать новую ставку, Альбер снял со своего левого безымянного пальца кольцо и недолго думая, отправил его на кон. Это было самое обычное серебряное кольцо, представлявшее собой простой маленький обруч с украшением из небольших гербовых лилий, выполненных из того же серебра как и само кольцо.

Внимательно рассматривая картинку с валетом треф, он и сам не заметил, как сделал эту ставку. Впрочем, он тут же забыл об этом кольце и даже толики внимания не обратил на то, что весь выигрыш с этой партии достался госпоже Анне.

Впрочем, на этом вечер подошёл к концу, и утомлённые ранним подъёмом гости пожелали отойти ко сну.

Почти весь следующий день они провели, сидя в гостиной и болтая о всяческих пустяках. Впрочем, и тут основной из тем было обсуждение последних веяний бургундской моды. Оставаясь безучастным слушателем, Альбер лишь на время вступил в разговор, когда дело дошло до обсуждения дантевской «Комедии».

Так в непринуждённой беседе проходил день. И единственной его неприятностью стало то, что одному из охранников баронессы, отправившихся на ночную прогулку, в какой-то тёмной подворотне всадили нож в спину. Впрочем, благодаря мадам Мари, сразу же пославшей за хорошим лекарем, всё обошлось.

Ко второй половине дня, уже ближе к вечеру, по улице вновь проскакала ватага мальчишек, зазывающих всех на второй акт мистерии.

И недолго думая, гости, уже в сопровождении мадам Мари, отправились на соборную площадь.

Если первый акт мистерии затрагивал события, происходившие на небесах, то второй акт был пасторальным и аллегорическим олицетворением грешной земной жизни. Причём, в её самых порочных и низменных ипостасях.

В центре действия на этот раз был круглый бассейн, заранее устроенный посреди площади. Именно он был воплощением праздности и беззаботности бытия. В этом бассейне резвились и плавали молодые люди – десятка два юношей и девушек. Они купались, пили вино, ели разные фрукты, целовались, обнимались, играли с ручными животными и просто сидели на краю бассейна, весело смеясь и болтая ногами.

Само зрелище этого бассейна не вызывало бы особого интереса, если бы вокруг него не плясал дружный хоровод чертей. Изображали их искусные в своём деле паяцы, собранные со всех бродячих артистических трупп. Специального костюма для изображения чертей не было, чёрта мог сыграть каждый, для этого следовало лишь вывернуть свою обычную одежду наизнанку, да по желанию намазать лицо сажей.