– Если остальная часть вашей нелепой программы похожа на это вступление, то, боюсь, я не представляю, как буду наслаждаться. Правда не представляю. – Я хватаю портфель. – Бедная старушка, жалующаяся на своё бедро. Не могу дождаться продолжения. Чистое золото!

Она напрягается, явно раздражённая.

– Её зовут Людмила Васильевна, – резко отвечает она.

Так горячо.

– Людмила Васильевна, простите. Людмила Васильевна. Бедная Людмила Васильевна с её бедром. И её дом, который снесёт Иудушка Головлёв.

Ноздри Анны раздуваются. Она невероятно восхитительна – правда.

Мне почти жаль, что через полчаса я должен быть на другом конце города. Хотелось бы постоять здесь и ещё немного её позлить. Не посылай мальчика делать работу мужчины – так ведь говорят англичане? И уж точно не стоит посылать горячую деревенскую мышку вроде Анны.

– Иудушка Головлёв бы его не снёс, – говорит она.

– Наставничество и литературная дискуссия. Не могу дождаться продолжения вашей презентации, правда не могу – четыре недели нытья Анны Ахматовой, по крайней мере, можно надеяться.

Я жду, что она снова поправит имя. Но она лишь говорит:

– Четыре недели?

– А потом вы сможете добавить АО «Агат» в своё резюме. Ещё одна звезда на погоны.

– Четыре недели, – повторяет она, словно не до конца осознав эту часть.

Мне правда пора идти, но я понимаю, что не хочу. Дразнить её – самое большое удовольствие за долгое время. Я прищуриваюсь.

– К сожалению, в конце я всё равно снесу дом бедной старушки. – Я смотрю ей в глаза, кладу руку на стол, запястьем вниз, пальцами вверх, и медленно начинаю толкать предметы, имитируя бульдозер. – Врум-врум-врум, – дразню я.

На её лице появляется странное выражение – та искра вспыхивает в яростное пламя.

Мой пульс учащается. У меня возникает нелепое желание поцеловать её, поглотить всю эту мягкую кожу и оскорблённую чистоту.

– И насчёт переговоров на этой неделе? – продолжаю я. – Мне плевать, что там сказано в соглашении или как крепко совет директоров сжал мои яйца, но вы не будете таскаться за мной в этом нелепом костюме. Этого не будет. Да, вы можете наблюдать и критиковать мои мягкие навыки, передавать свои, несомненно, проверенные на деле знания о том, как управлять компанией, но я не позволю вам превращать мою компанию и офис в цирк. Вы должны сливаться с командой во время сессий – никаких помех, таково соглашение. Так что этот почтовый номер? – я указываю на её костюм. – Не прокатит.

Шок озаряет её веснушчатое лицо. Неужели она думала, что сможет его носить?

Анатолий заглядывает в кабинет.

– Птичка ждёт.

Я указываю на неё.

– Идите. Разберитесь с Анатолием. – Я указываю на Анатолия. – Этот костюмный номер? – Провожу пальцем по горлу.

– Пойдёмте, – говорит Анатолий.

Она бросает на меня ошеломлённый взгляд и торопливо выходит за Анатолием, мягко закрывая за собой дверь.

Я хватаю пальто и выхожу через другую дверь, на ходу набирая Кирилла, пока взбираюсь по лестнице на крышу, перепрыгивая через две ступеньки.

– Что за хрень этот тренинг по эмоциональному интеллекту? Ты в курсе этой так называемой программы, которую они для меня состряпали? – рявкаю я.

– Эм… – слышу, как он стучит по клавишам. – Был указан сотрудник от «МаксГрупп». У вас была вводная сессия в десять. Всё в порядке? Ну, насколько это возможно, учитывая…

– Учитывая, что они тратят моё чёртово время самым возмутительным образом? Кто-то тут явно издевается, потому что я не знаю, что это за тренинг…

– Это не тренинг по эмоциональному интеллекту? – спрашивает он. – Описание довольно гибкое, но…

– Не могу представить, чтобы кто-то задумал