– Ну да… – Я энергично шурую шваброй, благодаря всевышнего за чистоту всех наших помещений. Почти все просыпанные удобрения можно будет использовать. – Эти «легкие колебания».

Взрыв смеха бабушки. Возможно, эти звуки мне не следует принимать за смех, потому что я никогда в жизни не слышала, чтобы она повышала голос выше минимального уровня. Приходилось ли ей плакать, смеяться или злиться (что вряд ли когда-либо имело место), она всегда вела себя так, как будто участвует в чаепитии. Ежесекундно. С кем угодно.

Она так очаровательна, что даже помощники шерифа не способны наложить на нее штраф за использование погрузо-разгрузочного устройства в личных целях.

– Я просто умираю – так мне хочется тебе его показать, – вздыхает она, похлопывая меня по плечу. – Слишком долго держу язык за зубами.

В притворном изумлении я поднимаю брови. Не могу сказать, что в последнее время я не замечала участившихся смешков и многозначительных взглядов с ее стороны, словно она чего-то ждет, как будто вот-вот прозвучит выстрел из стартового пистолета и она тут же сорвется с низкого старта и изо всех сил ринется вперед. Конечно, моя бабушка не бегает. Она передвигается быстрыми шажками.

– Что, одна из твоих суперидей? – спрашиваю я.

Бабушка слегка хмурится.

– И Атланты. Черновой набросок был мой, это я признаю, но в окончательном виде творение принадлежит нам обеим.

В лучшем случае подобные утверждения – небольшое преувеличение. С тех пор как Клируотеры и Стоуны стали соседями – наши участки идут друг за другом, – все жители Санта-Хасинты отлично знают, что зачинщиками всегда являемся мы, Клируотеры. Стоуны обычно плетутся в хвосте, устраняя последствия бедствия или же, в отдельных случаях (как совершенно исключительный случай моей бабушки и Атланты), соглашаясь на роль наших скромных приспешников.

Так повелось с тех самых пор, когда в 1850 году Гертруда Клируотер заявила, что на берегах Голден-Лейк полным-полно золота (отсюда и пошло столь неудачное название озера). Следствием этого утверждения стали неконтролируемый приток золотоискателей и тревожный рост преступности, в том числе убийств, что и привело к необходимости открыть офис шерифа, первым единогласно избранным главой которого стал, разумеется, не кто иной, как Джереми Стоун. Нечего и говорить, что во всем городке так и не было найдено ни крупицы золота.

Если взглянуть на все это со стратегической и исторической точек зрения, Стоуны никогда не смогли бы занять столь значительное место в Санта-Хасинте без помощи Клируотеров.

О, не стоит благодарности.

– Что-то я не припомню такого, чтобы хоть одна твоя идея мне не понравилась, – вру я.

Оглушительные звуки прокатываются по окрестностям. Проходит пара секунд, и я узнаю мелодию. Это краткая, режущая слух версия «Кукарачи».

Когда я снова смотрю на бабушку, ее щеки горят таким жарким румянцем, что на них можно поджарить яичницу.

– Чем бы ни было вызвано это мини-землетрясение… нас, кажется, позвали?

– О, моя дорогая. Ты будешь в восторге.

Пронзительный звук повторяется не меньше четырех раз, после чего я не выдерживаю и подхожу к окну. В этом районе никого не удивишь внезапной громкой музыкой или странным шумом. То кудахтанье куриц, и это при том, что в округе нет ни единой фермы, то вдруг рок на максималках, то полицейские сирены машин, спешащих расследовать какие-то странные происшествия… В общем, это одна из фишек и удовольствий жизни на улице Хазард-стрит города Санта-Хасинта.

И основная причина того, что здешнее жилье расходится по бросовым ценам.

Натягиваю чистую майку и, толкнув раму вверх, открываю окно. Горячий, напоенный ароматами воздух врывается в простоявшую взаперти десять с лишним месяцев комнату. Черт, как же приятно ощутить вечерний бриз на влажных волосах! Добравшись сюда, я первым делом встал под душ, чтобы смыть с себя пот после нескольких часов в автобусе, аэропорту и самолете… и сделал серию упражнений, решив размяться: колени вконец онемели после долгой неподвижности в чертовой тесноте. Любой разумный человек скажет, что авиакомпании в XXI веке уже давно должны задуматься о людях роста выше среднего, но не тут-то было. А я и не слишком высокий. Всего-то метр девяносто.