Я добралась до своей избушки и первым делом провела ритуал над куклами, убрав воск. Потом требовалось уничтожить саму игрушку, достав “сердце” – мешочек с локоном волос околдованного человека. Чтобы кукол снова никто не использовал, я разломала их на части и сожгла.

Только после этого я наконец успокоилась и занялась своими делами. Платье к тому моменту уже высохло, и грязь отваливалась кусками. Я стянула с себя одежду, подмела в доме и помылась. Одного раза мне показалось мало. Я разогрела на печи воду и помыла волосы. И еще раз, и еще. Огромная лохань до краев наполнилась грязной водой, но я так вымоталась за день, что просто задвинула ее под стол, а вторую поставила у порога, чтобы с утра вылить за порог. Мне хватило сил только дойти до кровати и упасть.

Слабо потрескивали догорающие дрова в печке. В доме стоял аромат полевых трав. Я зарылась поглубже в шкуры, укрываясь тонким одеялом. Вскоре меня сморило.

Я проснулась, почувствовав едкий запах дыма. Всю избу заволокло, и уже не было видно потолка.

10. Глава 10

В кои-то веки лень не погубила человека, а спасла. Я, надсадно кашляя, пинком растворила дверь, вытащила лохань и вылила грязную воду на подожженный тюк сена. Его тлеющие остатки смахнула метлой куда подальше. Недалеко от избы толпились деревенские, но не решались подойти.

– Ведьма! – закричал один мужичок.

Остальные подхватили и принялись скандировать это слово. Как заклинание, как мантру, без остановок: ведь-ма, ведь-ма, ведь-ма! Деревенские одним тюком сена не ограничились. Мой домишко заполнял едкий белый дым.

Петух. За мной, согласно загадкам дивьего народца, должен был прийти петух. Как же я не догадалась? Красный петух – так в некоторых селах называют огонь, пожар.

Крестьяне пришли, чтобы сжечь меня заживо. Вот уж не ожидала, что казнить ведьму будут обычные жители Злейска. Почему-то думала, что главная опасность сейчас – инквизиция. В их случае я хотя бы знала, за что меня волокут на костер. Инквизиция всегда оглашала приговор, даже если у них не было доказательств. Они сжигали за колдовство и принесение вреда людям.

А деревенские линчевали меня просто так, за здорово живешь. Ведьма?! Как будто они не знают с самой зимы, что в лесу живет подозрительная тетка, продающая на редкость эффективные отвары и обереги. Почему раньше их все устраивало, а теперь подняли бунт против меня?

Все эти мысли пронеслись в моей голове в один миг, и после них осталась лишь звенящая, отчаянная пустота. Я посмотрела на лес. Сбежать? А если поймают? Я вспомнила, как безвольно обвисло тело моей матери, насаженное на копье инквизитора.

Перед глазами встала мутная пелена. Сердце вновь забилось, и это было в тысячи раз больнее, чем когда оно просто висело окаменевшей тяжестью в груди. Я вздрогнула. Досчитала до десяти, контролируя каждый вдох и выдох. И только успокоившись, шагнула вперед, выныривая из клубов дыма. Мои волосы были скрыты под найденной на крыльце тряпкой.

– Что вам нужно? – надсадно прохрипела я.

Дым заполнил мои легкие, и притвориться больной теткой не составило труда. Горло адски першило, глаза слезились, словно в них песка насыпали. Я сразу же замерзла на ветру в тонкой сорочке. Лишь разгорающийся костер за моей спиной мог согреть, но идти к нему я не спешила.

– Вакулина жена как проснулась, сразу прокричала что-то про травницу, – сказали в толпе. – Вот и пришли.

– Отвечать будешь, – произнес другой голос. – За поступок свой!

– Я сняла проклятье Дива, – прохрипела я, – и за это меня решили сжечь?

– Хватит про дивьих людей! Все видели, как ты в печную трубу полезла, Вакулиной женой оборотившись.