— Ну что, пойдем? — вдруг спрашивает она. Я понимаю, что явно упустила нить разговора.

— Идем, — он внимательно смотрит на меня. — А ты жди меня здесь, — заявляет парень.

— Я тебе говорила, — шепчет подруга, уходя с ним на этаж выше.

Что было дальше, не описать словами. Только слышать, чувствовать и разочаровываться. Я не стала унижаться оставив их вдвоем. Вышла на улицу. В лицо дунул морозный ветер. Щеки загорелись. Хорошо. Отпускает…

Села на низкий заборчик, отгораживающий тротуар от проезжей части.

Нет. Не отпустило. Сижу, реву как дура. Это даже не ревность. Просто обида.

— Довольна? — услышала чуть хриплый голос Ростовского. Он еще не пришел в себя до конца от нового «знакомства». По глазам вижу. И мне снова мерзко.

— Просто уйди, — прошу его.

— Это ты во всем виновата, — заявляет это низкорослое чудовище. — Знаешь сколько их у меня таких было? — гордится. — Но ты все равно моя и я завтра приеду.

— Не надо. Просто исчезни. Я давно хотела расстаться, — признаюсь. Теперь повод есть.

— Я приеду. Иди домой, — Ростовский будто и не слышит меня.

Хоть провожать не пошел. Благородство — это вообще не про него. Откуда только самомнения столько? И где моя гордость? Ее, похоже, все-таки уничтожили. Но я найду!

Собралась с силами и вернулась домой. Тихонечко легла на раскладной диван рядом с Натёнкой и до утра проревела в подушку. Жалко себя до ужаса и пожалеть некому, только сама.

Ростовский, как и обещал, притащился на следующий день. Деда не было, но бабушка с ним разругалась и на порог не пустила. Значит завтра будет караулить после занятий. На свои бы лучше ходил в шарагу. Или на работу устроился. Все же пользы больше. Ему двадцать почти, можно уже не сидеть на шее у родителей. А весной его в армию заберут, я выдохну.

И забрали. Его мама (хорошая, но уставшая женщина) попросила меня приехать на проводы. К ней я относилась хорошо, потому отказать было сложно. Трое детей у женщины. И ни один не вышел нормальным членом общества.

Сестра его все крутилась рядом, следила, чтобы я не сбежала от ее братца, а я держалась ближе к родителям своего бывшего (я так считала, он нет) парня.

Забрали придурка только со второго раза. И напоследок он дал сестре наказ следить, чтобы я ни с кем не встречалась, пока он два года служить будет, ну а мне категорично заявил про волосы.

— Не смей отрезать!

«Да пошел ты» — подумала про себя, но при его родителях выражаться не стала.

Тепло с ними попрощавшись, вдохнула сладкий весенний запах своей свободы. Счастливо улыбнулась и побежала домой.

— Проводила? — с порога спросила бабушка.

— Да! — аж подпрыгнула на месте.

— Ну слава Богу! — она тоже улыбнулась. — Ты туфли свои в ремонт когда отнесешь? — спрашивает строго.

— Забыла, — бью себя ладошкой по лбу. — Давай сегодня.

Помогла бабушке по дому, сходила в детский сад за сестрой, а уже потом взяла пакет с туфлями, чтобы отнести в ремонт и немного погулять после. Погода отличная. Настроение тоже. Подруг к этому времени у меня не осталось. С той, что «открыла мне глаза» на моего парня, общаться мы перестали. С соседкой — блондинкой, из-за которой я реву и вспоминаю сейчас все это, тоже, потому что с семьей Ростовских познакомила меня именно она.

Несмотря на то, что я осталась одна, не захотела лишать себя удовольствия полюбоваться свежими зелеными листьями.

Дошла до мастерской. В ней работает двое мужчин. Взрослый совсем и помоложе. Может года двадцать три. Веселый, высокий, симпатичный.

— Здравствуйте. Можно сдать в ремонт? — протянула пакет.

— Привет, — подмигнул парень. — показывай.

Отдала. Он вынул мои туфли, глянул каблук.