Тепло попрощавшись со всеми, я поехала домой. Надо же сообщить родным хорошую новость.

— Я поступила! — повисла на шее у деда, как только вошла в квартиру. Поцеловала его в шершавую щеку. — Правда на коммерцию, — тут же стушевалась и отвела взгляд. — Мне одного балла не хватило.

— А я говорила, — в зал вошла бабушка с недовольным лицом. — заниматься надо больше, а ты по подружкам до ночи шляешься. Чем платить то теперь? — застонала она.

— Прекрати! — рявкнул дед. — Когда нужны деньги? — спрашивает у меня.

— Чем быстрее, тем лучше. Там же договор и зачислят только после того, как подпишем и оплатим.

— Завтра сниму с книжки и сразу поезжайте, — повышает голос, чтобы бабушка услышала.

Под ее недовольное сопение, но все же родной взгляд я села ужинать. Собственно, буду первой, кто в нашей семье получит высшее образование. Это особенно греет душу. Приятно. Хочется, чтобы они мной гордились, потому что несмотря на все сложности в отношениях, эти люди меня сначала выходили, потом вырастили, дали мне любовь такую, какую умели. Сейчас они заботятся еще и о сестренке.

На следующий день дед дал нам денег, и мы с бабушкой съездили, подписали документы, внесли оплату, а потом пошли по магазинам.

— Дневник? — спросила она, рассматривая россыпь товаров на любой вкус на сезонных «развалах» с канцеляркой.

— Зачем? Это же не школа, — смеюсь в ответ.

— Ты только учись, — она повторяет с завидной регулярностью. — Не вздумай бросать.

— Я буду стараться. — обещаю ей еще не зная, что совсем скоро в моей жизни все снова круто изменится.

4. Глава 3.

Вернувшись в привычную жизнь, я не заметила, как наступил август. Да и вообще, увидев девчонку, с которой пару лет назад вроде как сдружились, вспомнила, что пролетела не только большая половина этого лета. Пролетели те самые два года, откуда и взяла старт самая черная полоса моей жизни.

Если к постоянному отсутствию мамы или какого-то яркого проявления любви близких, как это было у моих сверстниц, я привыкнуть смогла. Адаптировалась по мере сил и возможностей. То к предательству тех, кому ты доверяешь — нет.

Это были странные два года. И своим детям о таком я бы точно рассказывать не стала. Меня никто не учил разбираться в людях. Об отношениях с противоположным полом, о сексе и контрацепции тоже говорить было не принято. Чему могла, училась на собственных ошибках. Методом «тыка», как говорится. Только это очень и очень больно, а иногда попросту страшно.

Глядя сейчас на миловидную худощавую блондинку хочется передернуть плечами, сбросить с себя ужасные воспоминания, после которых я поняла, что поддержки мне ждать неоткуда. Меня не защитят, не спасут, не помогут. Могут растоптать, добить и окончательно уничтожить. Мне жизненно необходимо научиться быть сильной. Я честно стараюсь, только с каждым ударом под дых во мне что-то ломается, и я не могу это починить.

— Привет, — блондинка подошла ко мне. Видно, что ей неудобно. Мы давно не общались, хоть живем в соседних подъездах.

— Здравствуй, — я выше подняла подбородок. Сама не знаю почему. Так вышло. Наверное, во мне еще осталась гордость.

— Меня просили тебе передать, что Ростовский из армии на днях вернется. И что… — смотрит на мои длинные, до самой попы, русые локоны. — Он запретил тебе отстригать волосы.

— Передай его сестре, — я знаю, что это она ее прислала. — что мне плевать на него, нее и всю их семью. Пусть даже не думает появляться здесь! — срываюсь дрожащим от возмущения голосом.

— Зря ты так, — девушка пожала плечами. — Он же все равно приедет.

Она ушла, а воспоминания, которые я так тщательно закапывала в себе, вернулись с невыносимой болью. Я прибежала домой. Открыла воду в ванной как можно сильнее, чтобы неслышно было истерики.