Раздался резкий, пронзительный окрик тренера: «Номер одиннадцать! Передача слишком медленная! Быстрее! Не думай, действуй! Мы не на пикнике!» Номер одиннадцать, на мгновение замешкавшись, сделал длинную, рискованную передачу Каю, но Форд, с нескрываемой уверенностью перехватил мяч. Адреналин забурлил в его венах, и он, не теряя ни секунды, сделал быструю, точную передачу Энтони.

Энтони стремительно рванулся к корзине, ловко обходя номер пять. Его движения были быстрыми, резкими, прекрасно отточенными, он чувствовал мяч, как продолжение своей руки. Один из защитников, номер восемь, отчаянно попытался блокировать бросок, но Энтони, элегантно изменив траекторию, забросил мяч в корзину! Первый гол!

Гул ликования раздался с трибун, где группа девушек-чирлидерш, в ярких костюмах, взрывалась восторженными криками и энергичными поддержками. Игра вступила в свою самую захватывающую фазу. Мяч летал по полю, как оживлённый жучок, меняя владельцев с головокружительной быстротой. Форд, чувствуя прилив силы и уверенности, делал точнейшие передачи, а его команда постепенно набирала очки. Это была не просто игра, а настоящее состязание, полное неожиданных поворотов и стремительных действий. Атмосфера накалялась с каждой минутой, превращая обычную тренировку в захватывающее зрелище.

Игра продолжалась, превращаясь в изнурительную борьбу. Несмотря на эффектный первый гол, удача отвернулась от команды Форда. Нелепые ошибки, неудачные передачи, неточности в бросках – всё валилось из рук. Кай и его команда, словно опытные хищники, грамотно использовали все слабости соперников. Счёт неумолимо полз вверх в их пользу: десять – восемь. Победа была уже близка. На лице Кая играло торжество, а его команда ликовала, предвкушая победу.

Мяч у Форда. На мгновение всё вокруг замерло, только сердце бешено колотилось в груди. Форд увидел кольцо, чувствуя, как в нём просыпается древний инстинкт охотника. Мяч прилип к ладони, становился частью его самого.

Он рванулся вперёд, двигаясь с неожиданной для самого себя быстротой. Ноги работали как пружины, каждый шаг – точный, выверенный. Форд чувствовал, как ветер свистит в ушах, как тело подчиняется его воле, как мышцы работают слаженно и эффективно. Он отбежал защитника номер восемь, который пытался преградить ему путь, но Форд, словно змейка, проскользнул мимо, почувствовав, как мяч становится всё легче и легче.

Взгляд Форда был прикован к кольцу – эта чёрная дыра, символ победы, маячила перед глазами, словно обещание. Он чувствовал, как сердце колотится в груди, словно барабанный бой, сопровождающий его стремительный рывок.

Среди этого вихря движений и эмоций, он услышал её голос. Голос Стеллы, тонкий, но пронзительный, прорезающий шум игры: «Давай, Форд! Ты сможешь!». Её слова, словно волна тепла, прошли сквозь него, поддерживая и вдохновляя.

И в этот момент, перед ним, словно видение, вспыхнули воспоминания. Его мать, Анабель. Её бледное лицо, исхудавшее от болезни. Их первая игра в другой школе, его самый первый матч. Её присутствие, несмотря на болезнь, стало для него бесценной поддержкой, источником сил. Любовь и вера в её глазах помогли ему преодолеть страх и сомнения. Он хотел оправдать её гордость и надежды.

Перед кольцом, сжимая мяч в руке, Форд словно ощутил её присутствие рядом, её поддержку, её любовь. Воспоминания о матери, нахлынувшие с такой силой, на мгновение парализовали Форда. Грусть, тоска, чувство вины – всё смешалось в один болезненный комок. Он хотел плакать, хотел остановиться, хотел убежать. Черт, он не хотел, чтобы всё так обернулось, не хотел подвести команду, не хотел этого эмоционального шторма, но одновременно не мог остановиться, не мог выбросить из головы образ больной матери, смотревшей на него с трибун.