Сердце Северного Ликана Мария Ерова
1. Пролог
…И каждый в тот день мог поклясться, что видел совсем иное.
Похоронная процессия двигалась очень медленно. Лошади, оступаясь, поднимались в гору, и под их копытами и деревянными колёсами повозки потрескивали сухие ветки и мелкие камешки. Небо пестрело серыми тучами, вот-вот и пойдёт надоедливый дождь, не сильный, но весьма досаждающий, кои часто бывали здесь в это время года.
Челядь, следовавшая сразу за повозкой с гробом, боязливо молчала, хотя народу собралось более чем достаточно, ибо уважение к ярлу, скорбевшему по покойной, было сильнее, чем суеверный страх жителей перед оной. А поговаривали про неё всякое, да ничего, что могло бы помочь местным вспомнить хоть что-то хорошее о погибшей. Но – о мёртвых – либо хорошо, либо – никак. И люди молча крестились, не забывая при этом благодарить небо за то, что дало им ещё один день жизни, и на месте усопшей сейчас не один из них. И с сожалением поглядывали на своего господина, что и слезинки не проронил, когда узнал страшную для него весть, но словно язык проглотил, а сердце его окаменело.
А покойница была хороша – и после смерти, чего уж говорить о жизни! Смуглолица, темноока, волос чёрный, густой, вьющийся. Брови в разлёт и ямочки на щеках – вот и сейчас лежит, точно улыбается. Розы в волосах ободочком – словно не померла девка, а заигралась да уснула. И только тот, кто не видел её изломанного тела, спрятанного под белым саваном, решил бы, что она жива. А видел почти каждый, ведь искали её, пропавшую, всей деревней.
До кладбища оставалось ещё немало, а погода всё продолжала портиться, и по без того убогой дороге замолотили капли дождя. В воздухе посерело, ветер порывами ударил в идущих за повозкой людей, поднимая грязные листья и мокрую пыль с дороги. Лес угрожающе зашелестел скрипучими ветвями, затрещал стволами, завыл утробно, словно скорбя по умершей, и скорбь его более походила на ярость.
- Ох, беда-беда… - шептали деревенские, в сотый раз осеняя себя святым крестным знамением, и продолжали идти за своим господином, даже в такую непогодь – не оставлять же, в самом деле, покойницу на земле и в четвёртые сутки, а ну как шалить начнет и проказничать, с её-то славой…
И лежать бы ей тихо, да тут неожиданно лошади встали, испуганно заржав.
- Яла!
Вид вышедшего из леса человека мало чем отличался от девушки, что лежала во гробу бледностью и жизнью. Он был потрёпан и пьян, но не настолько, чтобы свалиться в колею у дороги. Ему вообще было всё равно, сейчас он видел только её – безвозвратно почившую красавицу, и ноги сами несли его к гробу.
- Северин!
Ярл спешился, намереваясь преградить ему дорогу.
- Остановись.
Но тот не слышал. Он медленно шёл, словно всё ещё не веря своим глазам, пока не коснулся краешка гроба.
- Яла!!!
Этот крик совпал с громовым раскатом и спугнул стаю ворон, поднявшихся в небо с противным карканьем.
Северин бросился к покойнице, но ярл смог его удержать, слегка оттолкнув от гроба.
- Всё кончено. Возвращайся домой. Её больше нет.
Но тот был не согласен. Он скинул с себя сдерживающие руки ярла и попытался его ударить, но мужчина увернулся. Не теряя надежды подраться, Северин бросился в атаку вновь.
Люди расступились, чтобы их ненароком не задели, мол, хозяева сами разберутся, кто прав, кто виноват. А потому ярл, не рассчитавший свои силы, неожиданно сильно ударил другого, и тот отлетел прямиком на повозку, да так, что она накренилась, уронив свою страшную ношу в дорожную грязь, перевернув и накрыв днищем гроба несчастную усопшую.
- Яла! – в третий раз воскликнул Северин, бросаясь к покойнице.
Он ухватился за край гроба, с силой откинул его. Но тут же отпрянул, попятившись назад, чертыхаясь и крестясь одновременно. Толпа, закричав, понеслась прочь, мужчины хватали жён и детей за руки, чтобы как можно скорее скрыться с этого места. Рядом остался лишь ярл, побледневший и словно вкопанный в землю – он не шевелился, глаз не отводя от гроба. Как и Северин…
Ни под гробом, ни рядом покойницы не было.
2. Глава 1. Вечеринка
Музыка гремела так, что звенели стёкла. Гулкая, тупая вибрация, казалось, сотрясает стены, эхом отдаваясь во всех её органах – незримое, но весьма неприятное воздействие. Когда это всё закончится…
Марисоль сняла круглые большие очки и потёрла виски, затем закрыла лицо ладонями. Она слишком устала и хотела спать, но завтра ей предстояла защита проекта, в котором она всё ещё пыталась отыскать какие-то несовершенства, неточности, помарки. Всё должно было быть идеально – иначе она себе этого не простит.
Но проблема сейчас заключалась не в этом.
Взглянув на часы, Марисоль с удивлением отметила, что время уже перевалило за час ночи. А её неугомонная сестра всё никак не хотела сворачивать свою вечеринку, что и была источником шума. Удивительно, что соседи до сих пор не вызвали полицию. Или они уже привыкли к такому раскладу и смирились, что одна из сестёр Кларк абсолютно не пытается соблюдать элементарных приличий, и не шуметь в тёмное время суток?
Вот только стыдно потом будет ей, а не Мари…
Подумав, Марисоль выключила компьютер, за которым работала весь вечер и уже часть ночи, правя проект, а потом какое-то время наблюдала за своим отражением в потемневшем экране монитора. Размытое лицо мало чем напоминало девушке её собственное, и страх, пробудившись при малейшем воспоминании о нём, тут же нетерпеливо потянулся к её сознанию…
Дверь с шумом распахнулась, и в спальню Марисоль ввалилась нетрезвая парочка, занятая нескромным поцелуем, вероятно, рассчитывая на продолжение. Девушка вздрогнула от неожиданности, вскочив с места, уставившись на них, а молодые люди – парень с серьгой в ухе и выкрашенными в изумрудный цвет волосами и девушка, коротко стриженная, сплошь покрытая пирсингом, виновато заулыбались.
- Прости, Марисоль, мы, кажется, ошиблись спальней… - промурлыкала девушка, поспешно выводя своего ухажёра с чужой территории.
- Кажется, с меня хватит…
Марисоль решительно вышла за дверь, плотно прикрыв её за собой, и спустилась вниз, в гостиную, которая сейчас являлась настоящим филиалом ночного клуба, сверкая всеми огнями диско-шара и наполненная децибелами, способными порвать барабанные перепонки непривыкших к такому людей.
Молодёжь, присутствующая здесь, отрывалась на всю катушку. Парочки миловались на крохотных диванчиках, другие резво отплясывали, наслаждаясь креплёным – кто-то даже сидел на их барной стойке, держа в руках откупоренную тару и периодически прикладывался к горлышку губами. Другие мирно спали тут и там, ни музыка, ни другие люди им абсолютно не мешали – концентрация градусов в крови, должно быть, зашкаливала.
Но сестры нигде не было видно, и Марисоль, обняв себя руками и чувствуя явно не в своей тарелке, хоть и находилась у себя дома, вышла во двор. Здесь, к сожалению, вечеринка не заканчивалась. Те же пьяные танцы и чрезмерное употребление спиртного, но было хотя бы потише – музыка играла исключительно в доме.
У них был не такой уж и большой сад, чтобы можно было долго кого-то по нему искать. Мари нашлась быстро, в жарких объятиях очередного кавалера, имена которых Марисоль даже не пыталась запомнить – это пришлось делать бы слишком часто, ибо слово «умеренность» не было знакомо её сестре.
Демонстративно покашляв, девушка принялась терпеливо ждать, когда на неё обратят внимание. Удивительное дело, сейчас она смотрела на себя будто со стороны – те же длинные светлые волосы, свободно раскинувшиеся по спине и плечам, острый аккуратный носик, тонкие брови и сейчас прикрытые в блаженстве голубые глаза под хрупким веером длинных, изрядно сдобренных тушью, ресниц. Точёная фигурка Мари нетерпеливо извивалась в мужских нескромных руках, явно требую продолжения ласк, более интимных и чувственных.
На секунду Марисоль даже позавидовала беспечности сестры, хотелось бы ей хоть ненадолго стать такой – не отягощённой проблемами и совестью, А ещё страшным даром, о котором, собственно, Марисоль и вспоминать не хотелось. Она закусила губу, мешкая и решая, что же будет лучше – уйти прямо сейчас или всё же настоять на своём, и серьёзно поговорить с сестрой. «Серьёзно» - это она погорячилась, потому что к Мари это слово не имело абсолютно никакого отношения.
Наконец-то милующаяся парочка заметила её, и Мари вальяжно протянула:
- А, это ты…
- Можно тебя на минутку?..
Сестре не хотелось отрываться от столь приятного занятия, и она сморщила свой острый носик.
- Давай потом? Марисоль, ты видишь, я занята…
- Нет.
А она могла быть настырной, эта заучка-монашка. Придётся уступить, всё равно не отстанет.
Тяжкий вздох.
- Джер, иди в дом, я скоро…
Марисоль пришлось ещё подождать пару минут, пока эти двое обменивались слюнями, изображая страстный поцелуй. Она даже отвернулась, чтобы не видеть этого. А после сестра, недовольно чиркнув зажигалкой, демонстративно выпустила дым в сторону и с интересом уставилась на неё.
- Я слушаю. Что ты хотела?
- Что я хотела? – усмехнулась Марисоль. – Тишины и покоя. Тебе не кажется, что пора распускать по домам весь этот балаган и ложиться спать?
Мари хохотнула.
- Успокойся, сестрёнка. Могу я позволить себе немного расслабиться пока родители в отъезде? Когда еще такое повторится…
