Елена покачала головой и посмотрела на сына.

– Дорогой Маркус, им это вовсе ни к чему. Я за все годы брака с твоим отцом так и не спускалась в темницу. Тебе действительно не стоило подвергать дам опасности, тем более при первой же встрече.

– «Не стоило»? И это все твое порицание, Елена?

Король бросил гневный взгляд на жену, чувствуя, как закипает. Та лишь громко выдохнула, чем еще больше разозлила мужа.

– Я больше не в силах молчать… Ты разве не видишь? В этой твари нет ничего ни от тебя, ни от меня! Я так долго закрывал глаза на его поведение, но больше не смогу, ведь речь идет о чести королевства, Елена, о его судьбе, о том, кого оставим после себя властвовать…

– Что ты хочешь этим сказать, Денаш? Хочешь назвать нашего сына недостойным? Но он еще ребенок, в нем нет мудрости предков, потому что он юн и…

– Сына? – Денаш свысока посмотрел на Маркуса и усмехнулся. – Я повторю – в нем нет ничего от нас. Наш сын умер, а этот – найденыш, и я жалею о том, что притащил его в замок. Пожалела овца волчонка…

В груди словно что-то оборвалось. Плечи Маркуса приподнялись, а спина напряглась как в ожидании удара плетью от монахини. Елена оказалась напротив распыленного мужа, загородив собой сына.

– Денаш, послушай. Ты можешь меня не любить. Можешь даже не любить сына. Но я ни за что не допущу злую ложь, что ты скажешь в сердцах. Остановись, пока еще можешь это сделать.

– Это не злая ложь, это правда, которую я таил пятнадцать лет, не желая причинить тебе боль.

Маркус в недоумении отбросил кресло позади себя, обошел мать и приблизился к королю. Лицо юноши выражало отчаяние, а в ледяных глазах показались слезы, и он не мог молчать, ему нужно было услышать то, чего он жаждал.

– Что это значит? Отец? Скажи, что таким образом наказываешь меня, но не придумывай, что я не твой! Я – Мехран! Я твой! Целиком и полностью! Твоя кровь и плоть! Прошу!

– Елена, уведи его, – негромко попросил Денаш, но не удостоил жену взглядом. Его глаза вперились в Маркуса, обиженного и сломленного.

Королева послушно взяла сына за предплечье, но тот вырвался.

– Пусть сейчас же скажет правду! Я никуда не уйду!

– Стража! – выкрикнул король, игнорируя Маркуса. На его клич в зал вошли три бугая в блестящих доспехах. – Уведите его в свою комнату и проследите, чтобы он не покидал ее. Приставьте к нему монахиню, лучше старую Хенгильд, она задаст ему стоящую порку.

– Пустите! Я твой сын! Слышишь, Денаш Мехран? Я твой! Я жил ради твоего одобрения, я искал твоей любви… И ты не смеешь!

Маркус бился и кричал, но крепкие руки крабовых рыцарей знали свое дело, и вскоре эхо в коридоре затихло.

Денаш подошел к застывшей Елене и хотел обнять ее за плечи, но женщина выскользнула из объятий мужа.

– Не надо, – холодно ответила она. – Пусть для всех я останусь твоей королевой, дабы не позорить семейство Мехран, но забудь о том, что я тебе жена.

– Елена…

– Ты несправедлив к Маркусу, и своим желанием обидеть его ты задеваешь меня. Как ты посмел говорить подобное?

Денаш молча выдохнул, и его спина согнулась как у старца.

– Та насечка на его сердце, что ты сегодня нанес, достаточно глубокая, и стоит обратить на нее внимание.

– Моя госпожа…

– Как же ты не понимаешь, он не простит тебе этого. И я не прощу. Не смогу. Я не просто вынашивала его – я молилась за него ночами, когда не чувствовала шевелений. Ты отнял у меня сына, а теперь отнимаешь и веру в нас. Неужели ты забыл, как долго мы ждали нашего мальчика? Скольких страданий нам стоило его появление на свет?

Зал наполнился рыданиями женщины, которых никогда не видел Денаш. По трогательным поводам Елена могла проронить несколько слезинок и бережно собрать их платком, но она прежде никогда не рыдала при нем.