***

22-й год заключения мира между Ирном и Кантаром

Свод пещеры, в которой лежал Ташеритон, оброс белыми цветами наскальника. Круглые мелкие бутоны этого любимого Нэей растения напоминали заснеженный горошек. Белые гроздья крепились прямо к камням при помощи длинных и прочных корней, которые переплетались в воздухе, образуя запутанные сети – настолько прочные, что в них можно было даже лежать, как в гамаке.

Эдельвейс забралась в самую гущу наскальника. Здесь, среди нежных соцветий, висели черные засохшие ягоды. Из них получалась отличная дробь для стрельбы из духовой трубки. В отличие от Эдель Нэя не любила драться и плохо владела холодным оружием. Поэтому Адер сделал для нее трубку из черного тростника и перьевые дротики, начиненные быстродействующим снотворным. А благодаря годам тренировок в стрельбе из духовой трубки Нэе не было равных…

Архесса набрала полные карманы черных снарядов и принялась раскачиваться на корнях, словно на качелях. Ее тень скользила туда-обратно по стенам, полу и телу Ташеритона.

Некоторое время Эдель развлекалась, кидая черные бусины в мохнатые шляпки грибов. Попасть по мелким мишеням, да еще и на лету, было довольно сложно, но ей все-таки удалось сделать несколько удачных бросков. Таким нехитрым способом Эдельвейс старалась отвлечься от бушующих внутри нее эмоций.

Прошло четыре года, как она завладела сердцем эфира Санои и стала джеарнэ, но в результате ее, как и прежде, никто не воспринимал всерьез. Для большинства людей она – всего лишь безликая Тень. Для ирнитов – зазнавшаяся полукровка, которой по нелепой случайности повезло стать джеарнэ. Для отца – маленькая девочка, которую, если бы была такая возможность, он упрятал бы в башне с драконом. Мать ждала, когда Эдель совершит очередной промах. А Нэя и Адер соревновались в номинации «Лучшая нянька для архессы».

Но особенно тошно ей было оттого, что она по-прежнему чувствовала себя беспомощной и уязвимой. Как выяснилось, получить силу эфира было недостаточно, потому что страх внутри Эдельвейс оказался еще сильнее! Страх вновь увидеть занесенное над ней лезвие. Страх перед очередным покушением чистильщиков.

И вот теперь, несмотря на силу эфира, Эдель придется прятаться в глуши, прикрываясь Нэей, как живым щитом. Худшего расклада не придумаешь!

Немного успокоившись, архесса покинула пещеру. Стоило ей оказаться на берегу Кипящего озера, как ее внимание привлекла фигура в знакомом балахоне.

Красноволосый полуирнит-полукантариец собирал возле воды местную осоку. Ароматный сок растений тек по его рукам, въедаясь в рыжую кожу и оставляя разводы на одежде.

Эдель поспешила к полукровке, прячась за камнями.

– Так вот откуда ты берешь сырье для своих лекарств, Рейф! – крикнула она, выскакивая из своего укрытия.

Отшельник даже не вздрогнул и не обернулся. Он молча сложил в мешок свой улов и пошел дальше, стуча о землю рогатым посохом.

Эдельвейс последовала за ним, заложив руки за спину.

– А я знаю, где этой осоки гораздо больше, – попробовала она завязать разговор. Увы, слова архессы вновь остались без ответа.

– Смотри, что у меня есть. – Она сунула под нос отшельника горсть черных ягод. – Спорим, я три раза подряд попаду в одну и ту же цель?

Рейф ускорил шаг, продолжая игнорировать девушку.

– Давай я понесу мешок? – Она сделала новую попытку, обратить на себя внимание отшельника, но тот резко свернул к горной тропе, по которой можно было идти только поодиночке.

Тогда Эдельвейс обогнала Рейфа и повисла на его посохе.

– Хорошо, я понесу твою палку.

– Великий Ташеритон! – взвыл Рейф, отнимая у архессы посох. – Что ты ко мне привязалась, мелкая надоеда? Мне не нужна твоя помощь. Мне не нужна твоя компания. Оставь меня, наконец, в покое!