Теодор открыл рот, чтобы возразить, но так ничего и не сказал. Он вдруг четко осознал, что настоятель был прав: под защитой монахов Эдельвейс больше не придется бояться очередного покушения. Светочи были неприкосновенны. Считалось, что за насилие над ними неминуемо следовала страшная расплата – мучительная смерть и проклятие всего рода. При этом самим монахам разрешалось применять силу. Их с малых лет обучали искусству боя и владению оружием, чтобы они могли как защищать, так и карать, верша на земле божественное правосудие.

– Хорошо, – наконец выдавил Теодор. – Но сначала я должен узнать мнение Эдельвейс.

Несмотря на свое решение, гранд-арх по-прежнему не был готов к разлуке с дочерью. Он уже жалел о сказанном, зная, что для него это станет гораздо большим испытанием, чем для Эдельвейс.

Тео чувствовал себя роженицей, которая не смогла перерезать пуповину, соединяющую ее с ребенком. Но в то же время он понимал: рано или поздно ему все равно придется разорвать эту связь. Так не лучше ли сделать это прямо сейчас?

Какое-то время настоятель храма и гранд-арх вели неторопливую беседу, пока Теодор не задремал. Его разбудило легкое прикосновение к лицу и игривый детский смех. Открыв глаза, он сфокусировал взгляд на дочери. Слава божественному сиянию, Эдельвейс – здоровая и довольная жизнью – как ни в чем не бывало сидела у него на коленях и щекотала ему нос кончиком пера!

Тео тут же мысленно отмахнулся от своего недавнего намерения устроить ей разнос. Ну как на нее можно злиться? Стоило ему представить, что на месте той незнакомой полукровки могла оказаться Эдельвейс, и его перекосило от желания собственными руками задушить подонков!

Тео обнял Эдельвейс, утыкаясь лицом в ее мягкие волосы, и мысленно послал хвалу богу за то, что тот уберег его главное сокровище.

– Эдель, ты хоть понимаешь, как сильно нас напугала? – прошептал Теодор. – Нельзя же быть такой упрямой. Пойми, глупышка, тебе никогда не быть лийтом.

– Да, папа, – на удивление легко согласилась архесса. – Теперь я это понимаю. Раньше я мечтала учиться в Гриззитоле, как ты. А теперь я хочу стать джеарнэ, как мама.

Теодор аж закашлялся от такого заявления.

– Час от часу не легче, Эдельвейс! Только демоны, победившие в Большой Игре, становятся джеарнами. Тебе, маленькой полукровке, такое не под силу.

В золотистых глазах Эдельвейс мелькнул знакомый мятежный огонек. Заметив его, Теодор сурово потребовал:

– Пообещай мне не пытаться стать джеарнэ! Я не шучу! Это действительно очень опасно.

– Хорошо, я обещаю не пытаться стать джеарнэ, – процедила Эдельвейс, перестав улыбаться.

– Вот и славно! – Теодор погладил дочь по голове, после чего перешел к другой малоприятной теме. – Настоятель предлагает тебе остаться в храме Вечного Сияния, если, конечно, ты захочешь здесь жить. Я не буду торопить тебя с ответом…

– Я согласна, – перебила отца Эдель, отметая последнюю надежду гранд-арха забрать дочь домой. – Мне здесь очень нравится! Адер обо мне заботится и другие мальчики тоже, не то что Морсиус. А еще я хочу учиться вместе со светочами.

Глаза девочки заблестели в предвкушении, а сердце Тео сжалось от тоски.

– А как же я и мама? Неужели ты не будешь по нас скучать?

– Конечно буду! Поэтому я стану навещать вас в свободное от занятий время.

– Какая деловая архесса! – усмехнулся Теодор, спуская Эдельвейс с колен. – Давай напоследок вместе позавтракаем. А пока мы будем есть, ты расскажешь мне, как попала в храм.

– Да что там рассказывать? – небрежно отмахнулась архесса. – Просто заблудилась в лесу и нечаянно натолкнулась на патруль светочей. Вот и вся история!