– Пойдем, – сказал он, – Пойдем покупать тебе пирожок.

Он быстрым шагом направился к торговцу. Мальчик едва успевал за ним. Иногда он останавливался и расставлял руки в стороны.

– Что ты делаешь? – удивился Ибрагим.

– У меня земля из-под ног упрыгивает, – объяснил Джоди, у которого время от времени кружилась от голода голова.

Они подошли к торговцу в длинном крестьянском кафтане, на животе которого, с перекинутой через шею толстой широкой лентой, расположился лоток с румяными пирогами, накрытыми куском чистой рогожи.

– Сколько стоит пирожок – спросил Ибоагим, протягивая копейку.

– Полушка, господин, полушка, – ответил торговец.

– Я два возьму, хорошо? – оживился Джоди.

– Нет, сказал Ибрагим, – Если ты давно не ел, то сразу есть много нельзя.

Джоди с послушным вздохом положил один пирожок на место. Потом, неожиданно повернувшись к торговцу, он надменно бросил ему:

– Сдачи не надо.

Ибрагим поперхнулся. Когда они отошли, он удивленно спросил:

– Почему сдачи не надо?

– Потому что он не давал мне пирожок, когда я у него просил, – ответил Джоди, – Пусть теперь подавится своей копейкой.

«Странная месть», – подумал Ибрагим, только что в мгновение ока потерявший благодаря мальчику три полушки.

Джоди осторожно ел купленный ему пирожок, который оказался с капустой, и исподтишка разглядывал своего нового знакомого. Ему нравилось в нем все. Темная кожа, которую он определил как «очень смуглую», его подтянутая фигура, его уверенность, его ободряющая улыбка, внимательный взгляд темных глаз из-под немного низких и немного густых бровей. И очень нравился его глубокий, сильный, чарующий голос. Джоди чувствовал необъяснимое доверие к этому человеку. Ему хотелось взять Ибрагима за руку, но он резонно решил, что это будет чересчур фамильярно.

Недалеко от них остановилась карета, запряженная парой белых лошадей. Лакей открыл дверцу, откинул ступеньку, и из кареты появилась мужская нога в белом чулке и рука в пышных кружевах. Затем, чуть пыхтя, наружу вылез тучный мужчина в большом светлом парике.

– Ибрагим, душа моя, где ж ты пропадаешь, – закричал он, направляясь к Ибрагиму, – Тебя государь уже два часа ищет!

Он небрежно, по-барски оттолкнул Джоди и приобнял Ибрагима за плечи.

– Постой, постой, Михаил Алексеевич, – ответил Ибрагим недоуменно, – Зачем я понадобился государю, да еще так срочно? Он ждет меня к трем часам на верфях, а сейчас только полдень.

– Не знаю, в чем срочность, Ибрагим, но велено разыскать и доставить тебя немедля. Идем же скорее, – и он, подхватив Ибрагима под локоть, потащил его к карете.

– Подожди, – сказал Ибрагим, вспомнив о Джоди и освобождаясь от объятий. Он оглянулся в поисках мальчика, но Джоди нигде не было. Он словно растворился в толпе.

– Подожди, Михал Алексеевич, – повторил Ибрагим, – Тут мальчик был, маленький такой, лет семи-восьми. Ты не видел его?

– Какой мальчик? Ты с ума сошел? Хочешь гнев государя на свою голову? Идем же скорее, – и он почти силой затащил Ибрагима в карету.

Весь день Ибрагим был немного потерянный. Мальчик не шел у него из головы. Он отдавал приказы, сверял чертежи, разговаривал с государем и подчиненными, но мысли постоянно возвращались к Джоди. Вечером он направил коня не к своему дому, а на городскую площадь, где утром этого дня они встретились с мальчиком.

Вечерело. Какой-то босой мальчишка гонял гусей по лужам. Приманив его, Ибрагим спросил, не слезая с лошади:

– Ты знаешь, где живет китаец?

– Это тот, что колдовством промышляет, – живо отозвался мальчишка, – А как же не знать, знамо дело, знаю, – и он солидно шмыгнул носом.