Глава 4. Наказание

Прошло уже почти два месяца, как Джоди жил у Ибрагима.

Необычайно жаркое лето сменила необычайно ранняя и холодная осень. Северный ветер дул сильнее, а на дорогах ночью стала появляться первая изморозь.

В сундуке китайца очень кстати нашлась теплая куртка и зимняя обувь. И обувь, и куртка были достаточно необычны, и Ибрагим долго изучал их, стараясь понять, какой портной мог сшить все это.

Куртка была немного большой для Джоди, но он заявил, что «так модно» и подтянул на ней рукава. Почему модно, где именно модно, для кого модно – Ибрагим попытался это узнать, но вразумительного ответа не получил.

Ибрагим уходил на службу рано утром, а возвращался по-разному – иногда днем, иногда поздно вечерем.

Когда он уходил, мальчик обычно спал. Целый день Джоди был предоставлен сам себе, и его обучение тянулось из рук вон плохо. Ибрагим серьезно переживал из-за этого. Иногда по вечерам он занимался с ним сам и поражался его умению делить и умножать в уме двузначные цифры, легко решать сложные математические формулы и задачи. Мальчик также быстро выучился читать и писать по-русски, при этом полностью проигнорировав название букв и упорно не желая употреблять букву «ять». В общем-то, если разобраться, все шло неплохо, но Ибрагим полагал, что при способностях Джоди он мог бы играючи в десять лет достичь того, что другие тяжким трудом добиваются к восемнадцати. Если бы только учился.

В последние несколько дней он попробовал приобщить его к морской науке. Сегодня он наказал ему выучить название рей на грот-мачте. И вот, возвращаясь домой, Ибрагим думал, что мальчик как всегда ничего не сделает и будет целый день бездельничать.

Он был прав. Джоди и не думал заниматься бром-реями, стеньгами или бизань-мачтами. У него было куда более интересное занятие.

Закрыв дверь и усевшись за стол Ибрагима, Джоди учился рисовать. У него не все получалось. Вернее сказать, у него ничего не получалось. Лица выходили то кривыми, то круглыми, а фигуры были больше похожи на огурцы. Но Джоди не сдавался и изо дня в день упорно портил бумагу. Он пробовал перерисовывать другие рисунки, и это у него получалось гораздо лучше, поэтому он не отчаивался. Свои занятия он держал в тайне.

В перерывах между припадками творчества он либо шел на улицу играть с мальчишками, либо читал.

Читать, правда, у него тоже не очень получалось. Многие книги Ибрагима были на французском или латинском языке, а те, что были на русском и английском, казались совсем неинтересны. Как-то Ибрагим принес ему книгу «Юности честное зерцало», но Джоди прочел с трудом только полстаницы. Когда он дошел до места «неприлично отрокам по столам руками и ногами колобродить, но смирно ести», он хмыкнул и отбросил книгу.

Иногда Джоди читал «Маленького принца». Там все было просто и понятно. И Джоди думал – может, ему стать не художником, а писателем? Он мог бы написать о том, как Маленький принц летал на воздушных шарах и прилетел на корабль. «Но тогда, – думал Джоди, – нужно будет говорить о капитане». Это мысль охлаждала его и ставила карьеру писателя под сомнение.

Обычно они ужинали вдвоем.

– Я сегодня был у китайца, – сказал Ибрагим как-то, – Там никого нет. Дом заброшен.

– Угу, – ответил Джоди.

– Что ты думаешь о нем? Ты все-таки знал его почти два месяца. Говорил ли он тебе что-нибудь?

– Китаец странный, – ответил Джоди и замолчал.

– Почему странный? – спросил Ибрагим.

– Ну понимаешь… он не всегда говорил как китаец. Он иногда говорил как мы с тобой.

… Джоди снился один и тот же сон. Китаец молча будил его среди ночи, трогая за плечо, и они выходили во двор. Ежась от ночной свежести Джоди шел за китайцем и каждый раз не знал, что сейчас будет. Заставит ли китаец лазить его по дереву, или будет драться с ним на палках. Или прикажет разбивать ладонью доску. Или придумает что-то еще.