Вспомнив свой рассказ, Джоди почти застонал. Он опустил голову и, согнувшись, обхватил ее руками, уперевшись локтями в колени.

– Зачем, зачем я рассказывал про капитана? – негромко и с отчаянием произнес он.

Ибрагим сочувственно обнял Джоди за плечи.

– Ничего. Ничего, – сказал он ободряюще, – Главное, что ты понял…

– Понял? – мальчик поднял голову и взглянул на Ибрагима. В его темно-синих глазах была такая боль, что Ибрагим на секунду осекся.

– Я понял, – сказал Джоди тихо и твердо, глядя Ибрагиму в лицо – Я больше никогда, никогда в жизни не буду рассказывать про капитана!

Он отвернулся. Губы его были плотно сжаты, а в глазах стояли слезы.

В комнату широкими шагами вошел государь.

– А-а-а-а! – закричал он, – Очнулся! Ну-ка иди, иди сюда, путешественник!

Мрачный Джоди подошел к царю. Все побросали свои дела и столпились вокруг них.

– Знаешь, что я делаю с мальчиками, которые забывают свое прошлое? – спросил царь, садясь на стул и беря в руки палку.

– Нет, – честно ответил Джоди.

– Я бью их палкой по голове, до тех пор, пока они все не вспомнят.

Джоди коротко вздохнул, стараясь осознать внезапно открывшуюся перед ним перспективу.

– Ну? – громко и весело сказал государь, – Начнем?

Тут в дело вмешался Ганс Штрухенбах:

– Sorry, gosudar, but he is too small and too week… (государь, он слишком мал и слаб)

С другой стороны к царю подошел Ибрагим:

– Государь, прошу тебя… – начал он.

Это внезапное вмешательство разозлило Джоди. Он резко развернулся к Гансу и почти закричал, от волнения размахивая руками:

And what, what if I am too small?! I want my memory back! I have any right for it! You don’t know, you can’t even imagine what it means to live without memory! (Ну и что, что я маленький! Я хочу свою память назад! Я имею право! Ты не знаешь, ты даже не можешь вообразить, что это такое – жить без памяти)

Услышав из уст мальчика столь роскошный спич, все замолчали, и в каюте воцарилась тишина. Мальчик говорил без малейшего русского акцента, с легким, нездешним жеванием звуков, которое не оставляло сомнений в том, что английский для него если не родной, то великолепно знакомый.

Царь опустил палку.

– I know, I know what it is about, – продолжал Джоди, торопясь и чувствуя, что перспектива возврата памяти может уплыть из его рук, – The hands of the king have healing power! (Я знаю, я знаю, о чем это. В руках короля целебная сила)

– Что он хочет? – почти растерянно спросил государь.

– Он хочет, чтобы ты, государь, огрел его палкой по голове и возвратил ему память, – невозмутимо ответил Ганс, поднося к уголку рта белоснежный платок и стараясь спрятать улыбку, – Он говорит, что в руках короля целебная сила.

Джоди стоял перед царем, покорно опустив голову, и ждал.

– Сделай что-нибудь, – сказал царь по-немецки, обращаясь к Гансу.

Ганс тут же взял инициативу в свои руки.

– Дело в том, Джоди, что государь тебя может так ударить, что ты забудешь то, что знал, – сказал он.

– I don’t care, – ответил Джоди с прежней горячностью, – I don’t care. I don’t have too much to forget and I don’t care to forget it! (Меня не волнует. Меня не волнует. У меня нет многого, чтобы забыть, и меня не волнует забыть это)

Джоди начал волноваться. Ему уже определенно стало казаться, что что-то идет не так.

– Понимаешь, Джоди, – продолжал спасать положение Ганс, – Государь не может тебя излечить…

– Почему? Он же обещал…

– Ну а вдруг ты принц?

– Ну и что?

– Государь не может ударить по голове принца, иначе пропадет вся его волшебная сила.

– Да не принц я, – с сомнением сказал Джоди, – Какой я принц?

– Мы этого не знаем, – сказал Ганс.