- Вы бледны, миледи, - обеспокоенно сказал Альре. - С вами все в порядке?

Я невесело усмехнулась и подняла ладони вверх.

- Это все перчатки, что блокируют магию, - почти не слукавила я. - Надо сказать, они сильно изматывают.

- И все же вы побледнели на глазах прямо сейчас, - произнес Альре. - Вы уверены, что чувствуете себя хорошо?

- Да, просто задумалась, - нехотя призналась я.

- Не хотите рассказать, о чем?

- О праве сильного, о лицемерии и о врагах, которые так и норовят подобраться поближе, - устало произнесла я и вздохнула.

Управляющий поморщился, явно сожалея, что натолкнул меня на такие невеселые размышления. Но когда открыл рот, видимо, чтобы пожалеть об этой неловкости вслух, рядом раздалось:

- Я выполнила все, что вы сказали миледи! Хотите узнать о распорядке дня на завтра?

В ожидании ответа Рамина присела в книксене и потупилась, как девица на смотринах. Вид у камеристки при этом был такой услужливый, что я решила не упоминать, что просила ее доложить обо всем после обеда.

- И на сегодня, и на завтра, - сказала я девушке, и та выпрямилась.

- Через час предстоит ритуал Отречения, - с важным видом сообщила Рамина, а я вспомнила, как озябла в ледяных водах Съакса и поежилась.

- Опять нужно куда-то идти? - уточнила я тоном висельника.

- Я тоже хочу ритуал Отречения, - сообщила запыхавшаяся Мириам, которая увидев Рамину, подбежала к нам.

Диларион с размаху шлепнулся на стол, повертел мордочкой, и, заметив, что никто, кроме меня, не смотрит, стянул с блюда рогалик.

Рамина улыбнулась девочке немного натянуто.

-  Как истинная дочь Пустоши, ты должна знать, дитя, что ритуал Отречения проводится в одиночестве.

- Я мамина и папина дочь, - возразила ей Мириам. - И, пожалуй, папина больше. Мама вечно все запрещает, прямо как ты.

- Мама просто беспокоится за тебя, - решила я взять вожжи в свои руки. - И, раз мне предстоит некий важный ритуал, я провожу тебя домой.

Личико ребенка тут же омрачилось, и я тут же добавила:

- Приходи завтра играть с Диларионом, если мама с папой не будут против.

- Они всегда против, - пробурчал ребенок.

- Если будешь хорошо себя вести весь день и вовремя ляжешь спать, уверена, они решат, что наша дружба тебе на пользу, и с радостью отпустят повидаться, - мягко сказала я. - Постарайся слушаться родителей во всем. Ты же не хочешь, чтобы о невесте принца сказали, что она дурно влияет на ребенка?

Девочка замотала головой с таким жаром, что на миг ее косички превратились в языки пламени.

- Ни за что! Ни за что и никогда я не подведу тебя, принцесса! Ты хорошая и добрая, и я буду хорошей и доброй, и еще самой-пресамой послушной в мире, прямо как ты!

- Ну вот и договорились, - облегченно вздохнула я и потрепала огненную макушку. Затем обратилась к Рамине: - Ты проводишь со мной Мириам, а на обратной дороге расскажешь о расписании, хорошо?

Камеристка тут же присела в полупоклоне и сказала:

- Слушаюсь, миледи.

Попрощавшись с Альре до обеда, мы с Раминой и Мириам покинули сад и вышли за ворота замка. Уставший дракончик посапывал на моем плече, время от времени, приходилось подхватывать малыша, когда он сонно клевал носом и падал.

По дороге Мириам успела рассказать нам с Раминой все, что знала о дракончиках и других "диковинных зверушках" из книги, которую папа привез из-за моря. Когда впереди показался тот самый дом, у которого я видела девочку утром, Мириам с размаху обняла меня, прижавшись щекой к животу.

- Ты - хорошая, - сообщила она уверенно. - Я буду с тобой дружить, несмотря на то, что выходишь замуж за принца.

- Вот как? - удивилась я. - Даже несмотря на это?