– К этому я точно не стремлюсь, – она упрямо покачала головой. – Осман-ага, поверьте, я не то, что вам нужно. Вы и дня меня не знаете.

– Ты внучка Асие, этого достаточно. Я уверен.

Осман-ага не стал рассказывать встревоженной Диле о том, что именно ей придется расплачиваться за его юношеские ошибки, за то, что он не нашел в себе сил взять в жены любимую, но бедную Асие Йалмаз. Теперь у него появился шанс породниться с ней, пусть не так, как мечталось, но все же.

– Пожалуйста, не заставляйте меня, – она просила, но не выглядела жалкой. – Я не хочу.

– Тебе не понравился Ферит? Тогда, Фуат. Думаю, у тебя получится сделать из него хорошего мужа, – теперь уже просил ага, понимая, что упрямство Дилы не нарочитое, а характер – крепче, чем казалось.

Она закусила губу и опять покачала головой.

– Ферхат? – предложил ага.

Дила распахнула глаза настолько широко, что Осман-ага увидел в них и себя, и свою трость. Странно, но это его развеселило:

– Архан?

Дила похлопала ресницами и едва не улыбнулась.

– Тоже нет? Тогда остаюсь я, – ага указал на себя.

Вот тут она опустила голову и попыталась сдержать смех. Осман-ага и сам засмеялся:

– Вот что, Дила, я повременю с помолвкой, а ты выбери себе одного из братьев. Согласна?

– Осман-ага, а у них не нужно спросить? – она все еще сопротивлялась. – Вдруг никто не захочет меня в жены?

– Они сделают так, как скажу я. И все на том! – ага пристукнул тяжелой тростью об пол. – Ступай, обживайся и приглядывайся. Имей ввиду, что семья Бояджи достаточно велика. Не выберешь братьев, я сосватаю тебе Юсуфа. Он не так красив, как мои внуки, но он тоже Бояджи. Пусть и дальняя, но родня.

– Осман-ага, я не понимаю, – она трогательно сложила ладошки. – Бабушка всегда говорила, что деньги к деньгам, так зачем брать невесту из Киванчей? Наверняка есть девушки из богатых семей, и они с радостью побегут…э…согласятся стать Бояджи.

– Нахалка! – ага хотел сердиться, но не смог; виной тому стали невероятные глаза Дилы: огромные, яркие, блестящие. – Ты будешь счастлива. Всё, как ты и обещала матери. Болтушка… – ага хмыкнул. – Побегут… Конечно, побегут! Но нам они не подходят!

– Ага, я тоже не подхожу, – она округлила глаза.

– Я сказал подходишь, значит, подходишь! – Осман-ага ругался по привычке, но уже готов был смеяться. – Дила, никто не станет принуждать тебя. Но я, Осман, сделаю все возможное, чтобы ты стала частью семьи Бояджи. А мне по силам многое. Привыкай к этой мысли, цветочек.

Она тяжело вздохнула, но не промолчала:

– Осман-ага, спасибо за то, что хотите сделать меня счастливой. Уже очень давно никто не заботился обо мне. Я привыкла все делать сама и мне это нравится. Сейчас я несчастна. В чужом доме, почти пленница. Вы хотите выдать меня замуж, не имея на это никаких прав. Вы влиятельный человек, вы уважаемый человек, Осман-ага, и мне сложно противостоять вам. Но я, Дила, сделаю все возможное, чтобы прожить свою жизнь, а не ту, которую вы хотите мне навязать. Простите меня, пожалуйста. Я кажусь вам неблагодарной, наверно, но не чувствую себя обязанной подчиняться, – она встала, выпрямилась, но головы не подняла.

Осман-ага смотрел на девушку, посмевшую противоречить ему, и понимал – она то, что нужно для его семьи: гордая, смелая, воспитанная и имеющая представление о достоинстве.

– Убедительная речь, – ага поднялся из кресла. – Но напрасная, – он усмехнулся.

Странно, но Дила не заплакала, не стала кричать, она тоже улыбнулась:

– Хорошего дня, Осман-ага, – и пошла к двери.

– И куда ты пойдешь? – ему, правда, было интересно.

– Сначала к Архан-бею, а потом к Фериту.