— Ленка! — в комнату ураганом влетает мама. — Вот это у тебя хоромы! Они даже больше, чем у меня!

Стоя возле окна и держа за руку Матвея, я оглядываюсь.

— Не радуйся раньше времени.

— А там что? — находит за ширмой скрытое платье. — Какая роскошь… — оценивающе разглядывает его. — Лена, ты будешь в нем как куколка, точно тебе говорю.

— Даже не мечтай о свадьбе. Я в этом фарсе участвовать не стану.

Мама злится. Приподнятые уголки ее губ стремительно ползут вниз.

— Надо же было выбрать такую непрозорливую гусыню, — шипит.

Удивляюсь:

— А было из кого выбирать?

Она едва заметно дергается и напрягает губы в тонкую линию:

— Я это образно.

— М… — горько ухмыляюсь. — Очень жаль, что я не оправдываю твоих ожиданий.

В порыве расстроенных чувств хватаю одну из рамок с фотографией. На ней изображен Яр где-то на райском курорте. Он по-царски развалился на шезлонге, соблазняя своим спортивным торсом с высеченными кубиками на прессе. А рядом с Усольцевым якобы стою я в красном купальнике и держу в руках коктейль.

— Посмотри! — передаю рамку матери.

Она, едва взглянув на фото, разевает рот. У нее трясутся руки. Еще бы! Не каждый день увидишь свою дочь в компании красавчика-миллиардера.

— Это ты? — ошарашенно шепчет.

— Нет, конечно. Когда бы я успела? Усольцев говорит, что девушка с фото — Элла. Его настоящая невеста. Он думает, что она — это я. Теперь ты понимаешь? Не смей играть на чувствах Ярослава и плести интриги.

— Не может быть… Она… она… — Мама будто не слышит меня, бормоча о своем. — Ох… дурно мне что-то. А дети-то у них есть?

— Насколько я знаю — нет.

Мама вдруг хмурится и слишком резко всучивает мне обратно рамку, словно та отравлена.

— Будем действовать по обстоятельствам, — мрачно заявляет.

— По каким еще обстоятельствам?!

***

К обеду мама надевает велюровое платье, в котором отмечала свой юбилей, и нацепляет на грудь янтарную брошку.

Сидит и усердно прикидывается, что ее не удивляет отсутствие на столе листа с запеченным картофелем и мисок с салатами. В особняке Усольцева ресторанное обслуживание. Здесь не нужно тянуться и самому себе накладывать еду. Специально обученные люди выносят блюда порционно.

Я сижу на банкетке возле стульчика и слежу, чтобы Матвейка чересчур не баловался с едой. В отличие от мамы, я не до такой степени вжилась в роль состоятельной барыни. Мне будет стыдно, если после нас помощницам придется собирать еду с пола.

В кухне работают профессионалы. Детское меню сыну подобрано правильно. Сегодня Матвей кушает слегка подсоленную куриную грудку, макароны и овощи на пару.

— А Ярославчик когда спустится? — интересуется мама, пока определяется, какую для рыбы вилку нужно взять из нескольких предоставленных.

Ираида, что тенью замерла недалеко от стола и молча наблюдала за нами, прокашливается.

— Ярослав Андреевич отлучился по делам. Он крайне редко обедает в особняке.

— Понимаю, — кивает мама, будто на самом деле понимает. — Для нас, значит, постарался. Столько яств приказал наварить!

— Нет, — слегка мотнув головой, Ираида вновь застывает как статуя. — Повара готовят обед каждый день вне зависимости от того, есть в доме кто-то или нет. Еда должна быть на случай, если Ярослав Андреевич посчитает нужным отобедать дома.

— А если не приезжает?

— Утилизируем.

Такое принять как данность мамина внутренняя императрица не может. Мать округляет глаза и пялится на Ираиду, как на сумасшедшую.

— Кошмар… Столько продуктов на ветер.

***

Ярослав возвращается к вечеру.

Я очень ждала его, но поскольку в особняке еще ориентируюсь плохо, да и нет у меня стремления исследовать здесь каждый угол, нахожусь в комнате, прислушиваясь к шуму за закрытой дверью. За это время я успела разобрать покупки, разложить новые игрушки Матвея и одежду. А чемодан стоит почти нетронутый.