Хальт!

И этот возглас заставил его сделать попытку броситься в лес, но очередь, прошедшая над головой, заставила его остановиться. Оглянувшись через плечо, увидел свирепое лицо немца, со зло блестевшими глазами, готовым его пристрелить, поднял руки и дождался когда немец подошел к нему и зло, обыскав, ткнул дулом под ребра, заставил идти обратно. Остальные немцы развернутой шеренгой пошли дальше.

« Что делать, что делать» – лихорадочно думал Андрей. –«Видели они или нет, что я делал? Нет, наверно не видели»

Они подошли к обочине дороги. Где стояли несколько немцев, а, на дороге уже стояли несколько десятков советских солдат. Тот, кто привел его, толкнул к пленным, а сам подошел к рыжему охраннику, что –то ему сказал и ушел. Рыжий записал, что –то в блокнот и равнодушно посмотрел на Андрея, сплюнул ему под ноги. Он оказался на колхозном поле, огороженной колючей проволокой. На этом огороженном пространстве стояли, сидели и лежали сотни пленных. Андрей отупел от голода и жажды. Несколько дней пленных не кормили, не поили. Андрей вырыл яму и лежал в ней как в могиле, многие поступили так же, многие, не выдерживая голода и жажды, бросались на колючую проволоку, где их тут же расстреливали пулеметчики. Каждую ночь прожектором освещали поле, и любое передвижение встречалось автоматной и пулеметной очередью. Каждое утро возле ворот сложили трупы, их становилось все больше, это было не только погибшие от пуль, но и умершие от голода, ран и сошедшие с ума. А над лагерем стоял запах; фекалий, крови, гниющего мяса, грязных тел и все это в жаркую погоду стояло над лагерем плотной дымкой и в этой дымке четко слышалось гудение сотен мух, которые радостно танцевали в ранах и гниющем мясе.

Однажды, Андрей, очнулся от каких то диких криков, с трудом приподнявшись, он увидел, как люди гоняются за четырьмя курами, а охранники, видя безумие голодных людей, просто загибаются от смеха, многие из них «подбадривают своих», улюлюкая, свистя, но, наконец, кому –то надоела эта забава и автоматная очередь, прошедшая над головами пленных, заставила их попадать на землю, но одна курица была поймана и тут же была разорвана на клочки и съедена, остальные три благополучно исчезли за колючей проволокой. Андрей не понимал, сколько он пролежал, но ночью прошел дождь и дал ему силы, он лежал на спине и ловил сухими губами живительную влагу, она словно волшебный нектар, сейчас Андрею казалось, что этот дождь самый сладкий из всего, что он пробовал, слаще кваса, слаще варенья.

А утром Андрей услышал шум, вытянув шею, увидел у колючей проволоки женщин. Они, с сухими глазами молча, смотрели на заросших, грязных, исхудавших людей, а немцы пытались их оттеснить от проволоки, но они словно прикованные стояли на месте. Неожиданно одна из женщин бросила через проволоку свой узелок. Он упал и плохо завязанный узел раскрылся и из него выпал хлеб, картошка, лук, упала, но не разбилась бутылка молока. Остальные женщины сделал тоже самое. Дикий вой разнесся над концлагерем и несколько человек выдирали у друг друга хлеб и картошку, они готовы были убить друг друга, это был один комок зверей, но не людей. Обозленные немцы дали очередь над головами женщин и те в ужасе бросились бежать, все также плача. Потом кто –то из немцев дал очередь по куче людей, раздались крики боли и на землю упали несколько человек, пулеметная очередь данная над головой заставила всех упасть на землю. Андрей, тяжело дыша, засунув ломоть хлеба в рот, вполз в яму, вытащил изо рта хлеб и, смакуя каждую крошку, стал жевать, долго, долго, что бы желудок смог привыкнуть так неожиданно свалившегося «подарка».