За монотонным гулом девочке слышался приятный мужской голос, и страсть как хотелось посмотреть, кому же он принадлежит. Тогда Брееда опустилась на четвереньки, и поползла между частоколом людских ног.

Сверху слышался то смех, то недовольное ворчание, но девочка не сворачивала с пути. Однако не забывала и извиняться, когда её ладонь или коленка наступали кому-то на кожаную обувку.

Наконец показался просвет. Обрадованная близкой победой, Брееда принялась быстрее переставлять руки и ноги. Да только в итоге не уловила того момента, когда люди расступились, и с разбега врезалась в чью-то коленку.

Медленно села на пятки, потирая ушибленное место, и подняла взгляд на незнакомца.

Мужчина, казалось, совершенно опешил от внезапного нападения, но в глазах его читалось задорное веселье. По крайней мере, опасений у девочки он не вызвал ни малейших.

Поэтому она, всё так же сидя, по-детски наивно спросила:

– А ты кто?

Незнакомец, похоже, с трудом сдержал улыбку. Присев на корточки, он со всей серьёзностью произнёс:

– Я Кехта.

Взрослые за спиной почему-то начали смеяться, хотя ничего весёлого, как казалось Брееде, не произошло.

Она поднялась на ноги, так, что её лицо теперь находилось на одном уровне с лицом странного мужчины, и представилась сама:

– А я Брееда.

Затем подумала, что одно имя звучит как-то слишком просто, и добавила, высоко задрав носик:

– Дочь Айрис нигхенОдхан.

Веселье исчезло из глаз Кехта, уступив место недоверчивой суровости. Он долго молчал, пристально разглядывая личико девочки, и когда снова собрался заговорить, сначала откашлялся.

– Скажи, Брееда, дочь Айрис, накормят ли меня в твоём доме сытной кашей и предложат ли прохладной воды?

Малышка не поняла изумления людей. Гордо кивнув мужчине, она протянула ему свою ладошку, и доверчиво повела в их с мамой хижину.

***

Айрис возвращалась от реки с полными кувшинами воды, и влажными после купания волосами. Теперь солнце уже клонилось к закату, и ласковый ветерок мягко дул в спину, подгоняя женщину.

Цель прогулки была достигнута – утреннее переживание смыло с сердца подобно тому, как проточная вода смывает грязь с тела. Айрис успокоилась.

Подойдя к хижине, она оставила кувшины в тени, сделала несколько глотков из пригоршни и умыла лицо. Хорошо!

Но лёгкая улыбка быстро сменилась гримасой растерянности, стоило женщине зайти в хижину. В давящей тишине на неё смотрели две пары одинаково серых глаз.

Никогда ещё Брееда не видела маму такой сердитой.

То, что та знает их гостя, девочка поняла сразу. А после процеженного сквозь зубы: «Зачем ты явился в мой дом?» сообразила, что мама ему не рада.

Почему – Брееда узнать не успела, так как взрослые вышли из хижины и теперь выясняли отношения во дворе. Малышке только и оставалось перебегать от окна к двери, в тщетных попытказ расслышать хоть кусочек разговора.

***

– Надеюсь, ты не сказал моей дочери, кем приходишься ей? – шипела Айрис, сложив руки на груди.

Кехта прикрыл глаза и нервно потёр переносицу. Когда он заговорил, голос его звучал растерянно:

– Я был слишком сильно ошарашен, повстречав её, и до последнего сомневался, действительно ли она моя дочь.

В глазах Айрис мелькнули угрожающие огоньки, однако мужчина этого не видел.

– Я не вижу причин, почему не должен говорить Брееде правду, – продолжил он, – Девочка имеет право знать, кто её отец.

– Не смей морочить ей голову. Она ещё ребёнок, и быстро проникнется. А ты опять уйдёшь.

– Айрис, я… – Кехта запустил пальцы в волосы, – Я ведь пришёл, чтобы забрать тебя с собой. Моё ученичество закончилось, обет безбрачия тоже. Осталось только пройти обряд посвящения и я… Так хотел, чтобы ты была рядом. Навсегда.