– Ты в порядке? – спрашивает он.

– В полном. – Вранье, конечно, но, надеюсь, мы оба в него поверим. – Все из-за этих дурацких туфель.

– Можешь снять их в машине, – говорит папа, глянув вниз.

Но тут мы выходим из леса и больше не произносим ни слова до самого Денвера.

Здание XLR8 – небоскреб у реки, его многочисленные окна сверкают, как солнечные блики на воде. Мы паркуемся на подземной стоянке, и папа протягивает мне парковочный талон, на котором нужно поставить отметку, одновременно указывая на меня пальцем.

– Смотри не потеряй, – говорит он, и именно это короткое предупреждение успокаивает меня после сорока минут молчаливой паники.

Вне зависимости от того, что будет дальше, на парковочном талоне все равно придется поставить отметку. Не все в жизни ново и пугающе.

Приемная белоснежная и гладкая. Никаких острых углов, ничего лишнего. На кофейном столике в зоне ожидания стоит монстера в горшке. «Это тебе не дома», – думаю я. Хочется потрогать монстеру, проверить, настоящее это растение или искусственное.

– Роуз? – Мы едва переступили порог, а в холле уже звучит мое имя. Секретарша спешит из-за стола нам навстречу, на ней низкие кеды и худи, красное, как запрещающий знак. – Мы так рады, что вы приехали. Я Миа.

Она жмет руку мне, потом – папе.

– Вы, наверное, отец Роуз?

– Единственный и неповторимый, – отвечает он, и я стискиваю зубы, чтобы не поморщиться.

– Могу я вам что-нибудь предложить, пока вы ждете Эвелин? Воды? Чаю? – Она показывает на стеклянную дверь, потряхивая собранными в хвост волосами. – Есть комбуча на розлив. С голубикой и лавандой, с ананасом и куркумой или с яблоком и имбирем.

– Вода – отлично, – говорю я, и папа кивает.

– Присаживайтесь. – Миа взмахом руки указывает на белый кожаный диван, и мы направляемся туда. – Я сейчас. Утреннее совещание у Эвелин уже заканчивается.

Я присаживаюсь возле папы, разглаживая блейзер. Папа протягивает руку к монстере и трет листок двумя пальцами.

– Искусственная, – говорит он с улыбкой, склоняя голову набок. – Но на вид как настоящая.

– Я думала, ты захочешь комбучу с ананасом и куркумой.

Он начинает смеяться раньше, чем успевает прикрыть рот ладонью. Тут у меня жужжит телефон, я достаю его из кармана и вижу, что это Марен:

>Все самые лучшие пожелания во вселенной! Но, думаю, благодаря моему потрясному логотипу договор будет подписан, так что волноваться не о чем!

Я не успеваю ответить, Миа уже возвращается с водой и ставит стаканы на салфеточки перед нами.

– Спасибо, – говорит папа.

– На здоровье, – щебечет она перед тем, как скользнуть за свой стол.

– Здесь как на космическом корабле, – шепчет папа.

Убирая телефон в карман, я думаю только о том, что в следующем году это может стать моей жизнью. Что я буду приходить сюда каждый день. За стеклянной дверью видны длинные ряды столов, поставленных так, чтобы сотрудники сидели лицом к окнам, за которыми величаво высятся вдали зубчатые вершины гор. Все места заняты, люди в наушниках сосредоточенно смотрят в мониторы. Низкий гул голосов слышен даже отсюда. Работа идет слаженно, как в улье. А вот и королева пчел.

На Эвелин Кросс комбинезон цвета ржавчины. Светлые прямые волосы коротко острижены. В одной руке у нее планшет, другой она открывает стеклянную дверь. При виде меня ее лицо рассекает улыбка.

– Роуз Деверо, – произносит она. Ее голос звучит более властно, чем по телефону, как у человека, привыкшего, что ему подчиняются. – Эвелин. Мы безмерно рады, что вы здесь.

– Я тоже рада, – отвечаю я, и это чистая правда.

Меня охватывают самые разные чувства и ощущения – волнение, недоверие, смущение, тошнота. Я сглатываю. «Еще не хватало, чтобы тебя тут вырвало. Не смей».